Американская дырка

– Мы с тобой еще не обсуждали… – попробовал я увести беседу подальше от кальдер, верхних мантий и остального земляного вздора. – А как тебе, скажи, Абарбарчук?

– Вполне. И даже очень. Только немного странный.

– Однажды он на спиритическом сеансе вызвал сатану, – вспомнил я давнюю историю о Капитане.

– И что? – живо блеснула разноцветными глазами Оля.

– И все. У него остановилось сердце. С тех пор оно стоит и не трепещет. Ты как-нибудь прислушайся.

Подсознательно (поскольку сознание для людей, подобных мне, – редкость) я в эту историю верил. Возможно, именно после того рискового столоверчения Капитан и стал трансцендентным – кто знает?.. Тут вообще один сплошной вопрос – и по мотиву, и по результату. Что это было: озорство? дурость? богоборчество? или, напротив, стремление схватиться с главным из врагов? И дальше: каково же следствие? если схватился, кто же победил?

– Ты заметила? Люди вокруг него испытывают контрастные, противоречивые чувства – одни его обожают без памяти, другие на дух не принимают. О чем это свидетельствует?

– О чем? – моргнула лютка беззащитно, как она одна умела.

– О многом. Что говорят нам мудрецы востока и, в частности, мудрейший Мустафа аль-Манфалути?

– Что?

– Они нам говорят: не радуйся тому, что люди в одну глотку выражают свою любовь к тебе, не радуйся, когда они единодушно тебя поносят, а радуйся, когда суждения людей о тебе расходятся, когда нет у них согласия в оценке твоих трудов, ибо это приметы величия и свойства самых выдающихся из смертных.

Тут я подумал, что, пожалуй, не следовало выставлять Капитана перед

Олей в наряде из таких благоприятных слов. Девушки – существа слабые, величие их манит, почувствовав его, они, забыв обо всем на свете, как будто Бог вручил им крылья, вольными мухами взмывают в намазанные медом небеса.

– Ого! – сказала Оля и проследила взглядом за полетом пузырящегося звука. – Выходит, вот для кого нам надо убедительно набить земные недра золотишком!

– Именно. И мы набьем их. Так?

Вынув руку из воды, я стряхнул с пальцев теплые капли Оле на лицо.

– Ну! – возмутилась лютка.

Я не сказал: мы сидели в немного тесноватой для двоих ванне у меня в

Графском и нежились после ожесточенной утренней баталии, выжавшей из наших тел лишнюю соль. У меня слегка саднило плечи, раненные ошалевшими коготками, а у Оли мокрая змейка под левой ключицей горела, как самоцветная брошь. Пальчиками ноги лютка играла у меня в паху в свои игрушки. Впереди был выходной, и я предполагал, да что там – был почти уверен, что еще до завтрака Оля получит очередное основание спросить меня о чем-то, вроде: есть ли большее испытание для человека, чем ситуация, в которой все его желания исполняются со страшной силой? Нетрудно угадать, что кроется за этим эвфемизмом.

Глава четвертая. ТРЕТЬЕ ТЕЛО

1

По всему выходило, что миссия “Танатоса” и конечная цель проекта

“Другой председатель” были известны лишь Капитану и мне. То есть за штатом “Лемминкяйнена” и здешнего ООО “Карачун”, возможно, был кто-то, кто имел понятие об опытной затее с дыркой, но поводов для домыслов и подозрений он не давал. И то сказать – кто бы отнесся к этой ереси серьезно? Остальные участники проекта были функциями и делали свои дела сугубо в рамках отведенной роли. Даже Оля пока не представляла до конца всего масштаба и безумия задачи. Она была уверена, что сочиняет свои геологические сказки для некой научно-популярной телепередачи – что-нибудь вроде “Хочу все знать и поиметь”, “Очевидного – превратного”, “Цивилизации Плюс”, “Апологии

Минус” или какой-нибудь другой бодяги. Так мы с Капитаном ей по крайней мере объяснили. Признаться в истинном намерении мне было перед ней не то чтобы неловко – гуманистические идеалы юности давно прокисли, – но попросту не подворачивался случай. Скорей всего она бы поняла – мы часто с ней сходились… то есть во многом были схожи.

Причем не только в вопросах вкуса, деле обустройства общего досуга и, так сказать, излишней педантичности в работе. Вот и вчера случился разговор.

Мы сидели в моем кабинете в полуподвальном этаже бывшего борделя на

Чехова и разбирали почту известного в тесном научном кругу доктора геологии Смыслягина, имеющего плотные контакты не только с американскими коллегами, но и с полумедийными “Nature”, “National