Американская грязь

– Если вы гонитесь за лучшей жизнью, ищите ее в другом месте, – продолжал падре. – Этот путь подходит только для тех, у кого нет выбора, нет других возможностей, для тех, кто оставляет позади лишь насилие и нищету. За воротами вас будут ждать все новые и новые опасности. Весь мир будет действовать против вас и еще не раз попытается расстроить ваши планы. Кто-то из вас упадет с поезда. Многие пострадают или покалечатся. Многие умрут. Многих, очень многих из вас похитят, будут пытать или продавать. Некоторым повезет: они сумеют выжить и добраться до США и в награду смогут умереть под палящим солнцем пустыни, брошенные вероломным койотом или подстреленные наркодельцом, которому не понравится их внешний вид. Абсолютно каждого из вас ограбят. Каждого. Даже если вы сумеете доехать до севера, по прибытии в ваших карманах будет пусто – это я вам обещаю. Посмотрите вокруг. Да-да, посмотрите друг на друга. Только один человек из трех достигнет своей цели живым. Так кто же это будет? Может, вы?

Падре показал на немолодого мужчину в чистой футболке и с аккуратно подстриженной бородой. Тот ответил:

– Си, сеньор!

– А может, вы? – Падре показал на женщину, примерно ровесницу Лидии, которая сидела с маленьким ребенком на коленях.

– Си, сеньор! – крикнула она.

– А как насчет тебя? – Падре обращался к Луке.

На Лидию обрушилась волна отчаяния, но сын вскинул вверх свой маленький кулачок и прокричал:

– ¡Sí, seré yo![66]

В итоге речь все-таки приободрила и укрепила дух мигрантов; именно из-за этого многие из них потом нетерпеливо считали минуты до прибытия поезда, которого все не было и не было. К третьему часу некоторые не выдержали и пошли пешком. На четвертый и пятый час следом за ними двинулись и остальные. Лука, Лидия и сестры пошли к западной окраине города, чтобы отыскать подходящий мост, но единственный из тех, что им попался, был слишком высоким. Прыжок оттуда равнялся самоубийству. Поэтому они стали искать поворотный участок колеи, где поезд должен был притормозить. Во второй половине дня наконец-то показался Зверь, и на нем было невероятно много народа. Еще издалека Лидия увидела темные силуэты мигрантов, облепившие вагоны. Поезд ехал намного быстрее, чем вчерашний в Сан-Мигель-де-Альенде.

Лидия собралась сказать, что надо переждать, что у них ничего не получится. Ей хотелось выразить сомнение словами, но не хватило времени, и теперь она уже не могла перекричать поезд. В ее костях могучим эхом отдавался шум. Все побежали, и Лидия крепко сжала в кулаке руку сына. С крыш вагонов им кричали мужчины, пытаясь подбодрить и дать совет. Первой прыгнула Ребека; за ней отправилась Соледад, которая затем свесила руку, чтобы подтянуть Луку. Тот схватился за нее, и настал момент абсолютного ужаса: мальчик оказался между ревущим Зверем с одной стороны и бегущей по земле Лидией – с другой. Он был словно кусочек ириски, мягкий и беззащитный. Наконец Лидия выпустила его, и Лука повис в руках Соледад; с крыши свесились мужчины и затащили мальчика наверх. Он в порядке, он в порядке. Лидия бежала за поездом, зная, что почувствует облегчение, лишь когда воссоединится с сыном; Зверь набирал скорость, и Лидия уже начала отставать, но все бежала и бежала и никак не могла ухватиться за лестницу, но вдруг внезапный прилив паники подстегнул ее и заставил перебирать ногами быстрее, и она ухватилась за железную перекладину – в ужасе, в полном ужасе от того, что ее ноги не поспеют, что они свесятся вниз и она угодит под колеса, но нет, похоже, этот день еще не настал, потому что наконец ее ступни нащупали нижнюю перекладину, а руки были всего на одну перекладину выше, и поезд ехал все быстрее и быстрее, просто с невероятной скоростью, но все тело, все ее конечности теперь вцепились в тело Зверя, и она висела на лестнице, словно жук; позволив себе один коротенький всхлип, Лидия разогнулась и, отталкиваясь от нижней перекладины, начала подниматься. Оказавшись наверху, она дотянулась до Луки и наскоро перевязала их обоих ремнями, после чего уткнулась лицом ему в волосы и тихонько расплакалась, чувствуя, как постепенно у нее в груди успокаивается сердце.

Лидии хотелось, чтобы Лука и сестры были только с ней, чтобы их маленькая группа сидела отдельно от остальных. Но все мужчины были такими дружелюбными и услужливыми. Пожалуй, даже чересчур услужливыми. На Звере редко встретишь женщину, да и дети попадались нечасто, и Лидии казалось, что каждый мужчина обращает на нее излишнее внимание. Она понимала, что они с сестрами символизируют нечто в глазах этих мужчин. Они напоминали о доме. Олицетворяли идею спасения. Или добычу. А в глазах подручных картелей – денежное вознаграждение. Но даже если все это были ее фантазии, куда бы они ни пришли, сестры тут же вызывали переполох – одним только своим появлением. Лидия отвлеклась на эти размышления и поэтому, несмотря на свою бдительность, не сразу заметила парня, который сидел на другом конце крыши и тихонько за ними наблюдал.