Американская империя. С 1492 года до наших дней

Первым из этих источников является военный бюджет. Рэндолл Форсберг, эксперт по военным расходам, во время президентской кампании 1992 г. предположила, что «военный бюджет в 60 млрд. долл., который может достигнуть этой цифры через несколько лет, поддержит демилитаризованную внешнюю политику США, соответствующую потребностям и возможностям мира после окончания холодной войны». Однако ассигнования на оборону постоянно увеличивались, даже после исчезновения предполагаемой мишени для наращиваемых вооружений, и к концу президентского срока Клинтона они составляли примерно 300 млрд. долл. в год.

Радикальное сокращение военного бюджета повлекло бы за собой отказ от войны, вывод военных баз, расположенных в самых разных странах мира, и, наконец, принятие записанного в Уставе ООН принципа, согласно которому мир должен отказаться от «бедствия войны». Такое сокращение ответило бы основополагающему желанию человека (слишком часто заглушаемому шумом ура-патриотических лозунгов) жить в мире с другими людьми.

Привлекательность подобной резкой перемены политики для общественности была бы основана на простом, но мощном нравственном аргументе: учитывая характер современных военных действий, жертвами явятся в основном гражданские лица. Иными словами, в наше время война – это всегда война против детей. А если детям других стран предоставить то же право на жизнь, что нашим собственным детям, тогда мы должны проявить недюжинную изобретательность, чтобы найти невоенное решение мировых проблем.

Вторым возможным источником средств на социальные реформы было состояние сверхбогачей. Самый состоятельный 1 % населения страны в 80—90-х гг. получил в результате налоговых послаблений более 1 трлн долл. «Налог на богатство» – начинание еще не применное в рамках национальной политики, но вполне осуществимое – мог бы вернуть этот триллион долларов, например, по частям, т. е. по 100 млрд. долл. в год в течение 10 лет, причем этот 1 % населения остался бы очень, очень богат.

Кроме того, действительно прогрессивный подоходный налог – своего рода возвращение к уровню уплаты 70–90 % со сверхдоходов, как это имело место после Второй мировой войны, – мог бы дать еще 100 млрд. долл. в год. Клинтон и в самом деле повысил налоги для самых богатых на несколько процентов, изменив максимальную ставку с 31 до 37 %, а налоги на корпорации с 34 до 35 %. Однако в сравнении с потребностями это был слишком незначительный шаг.

Если бы с помощью прогрессивного налогообложения и демилитаризации государство получало ежегодно 400–500 млрд. долл., то появились бы средства на оплату всеобщей системы здравоохранения, финансируемой правительством, – так осуществляется программа «Медикэр», так организована система здравоохранения в Канаде, из которой исключены стремящиеся к обогащению страховые компании. Из этих же средств можно было финансировать программу всеобщей занятости, впервые в истории страны выполнив Закон о занятости, принятый в 1946 г., обязывавший федеральное правительство создать «возможности полезной занятости» для всех людей, способных и желающих работать. (Одно стихотворение Мардж Пирси заканчивается словами: «Кувшин просит воды, / а человек – настоящей работы».)

Вместо того чтобы заключать контракты на строительство реактивных бомбардировщиков и атомных подводных лодок, можно было бы подписывать с некоммерческими организациями договоры о найме работников для постройки домов и систем общественного транспорта, очистки рек и озер, превращения городов в места, где приятно жить.

Альтернативой же такой смелой программе явилось сохранение существующего положения, когда города загрязняются, когда сельские жители залезают в долги и теряют право выкупа собственности, когда для молодежи нет полезной работы, когда создается маргинальная популяция безработных, отчаявшихся людей, многие из которых – молодежь и цветные американцы – обращаются к наркотикам и становятся преступниками, представляя угрозу физической безопасности для остального населения.

Реакция правительства на такие признаки тяжелого положения, гнева и отчуждения исторически вполне предсказуема: построить новые тюрьмы, посадить туда больше людей, казнить больше заключенных. И продолжать ту самую политику, которая вызвала отчаянную ситуацию. Таким образом, к концу срока правления президента Клинтона в США насчитывалось больше узников на душу населения – всего их было 2 млн. человек, – чем в любой другой стране мира, за исключением, возможно, Китая.

Клинтон заявлял, что регулирует свою политику так, чтобы она удовлетворяла общественное мнение. Но опросы, проведенные в 80-х – начале 90-х гг., показали, что американцы предпочитают смелую политику, которой не предлагают им ни демократы, ни республиканцы: всеобщее бесплатное здравоохранение, гарантия занятости, правительственная помощь бедным и бездомным, налогообложение богатых и сокращение военного бюджета для финансирования социальных программ.