Американская кузина

Соррел была благодарна маркизу за то, что он заговорил о другом, поэтому ответила ему с куда большей пылкостью, чем позволяла себе обычно:

- Должна признаться, я тоже влюбилась в него. Мама часто рассказывала мне о нем, поэтому я встретилась с ним, как со старым знакомым. Когда тетя Лейла узнала, что его можно снять на лето, мне кажется, она была и счастлива, и смущена, ведь она и мама могли только мечтать пожить в нем, когда были девочками. Это был самый красивый дом во всей округе и совершенно для них недостижимый, как они тогда думали.

- Да. Я много слышал об их необыкновенном успехе. Увы, мне не пришлось познакомиться с вашей мамой, но от вашей тети я в восторге.

Соррел подозрительно поглядела на него, подумав, что не заметила иронии в его голосе, но и на его лице она не нашла и тени насмешки. Однако она вспомнила о реальном положении вещей и отняла у него руку, сделав вид, что камешек попал ей в туфлю.

Маркиз терпеливо ждал, пока она избавится от несуществующего камешка, и потом они зашагали дальше.

- Вы правы,- заявила Соррел радостным тоном.- Стоит только взглянуть на мою кузину, чтобы представить, какими они были когда-то.

Маркиз улыбнулся.

- Скорей всего ваша тетя не удержится и купит дом. Она об этом не говорила?

Соррел с радостью поддержала разговор.

- Нет, ведь моя кузина не любит деревню.- Произнеся это, Соррел тотчас спохватилась, не сказала ли она лишнего.- Вы знаете, он горел один раз во время Гражданской войны. В этих местах камень стал красным. Мне говорили, кот-суолдский камень всегда краснеет в огне.

Маркиз с нескрываемым любопытством поглядел на нее.

- Как интересно.

Соррел решила продолжать разговор на ту же тему, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.

- А ваш дом намного больше? Должна сказать, у нас дома не очень любят величественные сооружения. Может быть, из-за наших демократических принципов. Однако я тоже, в общем-то, осталась безразлична к дворцам, которые мне показывала тетя. Оказалось, я предпочитаю что-то более уютное, правда, не обшарпанное.

Улыбка маркиза была грустной.

- Мой дом... Дом, в котором я вырос, ненамного больше этого. Не забывайте, что мой отец был всего лишь младшим сыном. А теперешний мой дом... Он очень большой и не очень уютный. Боюсь, вам бы он не понравился. Но, должен признаться, я редко в нем бываю. Но, тем не менее, в последние годы у меня появилась привычка к роскоши, ведь раньше и крыши текли, и вместо каминов были дыры в потолке. Сейчас мне бы такое не понравилось. Мне это напоминает...

Но он не сказал, о чем это ему напоминает, потому что они как раз подошли к дому.

Соррел возблагодарила судьбу за то, что ее кузина еще не возвратилась с прогулки и не видела, как они вместе идут по дороге. Когда же они приблизились к крыльцу, она услышала над головой странный шум.

Ничего не понимая, Соррел подняла голову, и в то же мгновение маркиз оттолкнул ее, а на то место, где она стояла, с грохотом упало что-то тяжелое, подняв тучу пыли.

Глава четырнадцатая.

Соррел ударило волной, и она упала на гравиевую дорожку, в кровь исцарапав себе руки и колени под легким платьем. Она еще не поняла, что произошло, как маркиз уже оказался рядом и поднимал её с земли.

- Соррел! Господи, вы не ушиблись?

- Не очень, - едва слышано ответила Соррел. - Ради Бога, что это было?

Она не обратила внимания на то, что маркиз назвал ее по имени, как не замечала пока крови на руках и грязи на платье и щеке.

Зато от маркиза ничто не укрылось.

- Было то, что одна из труб чуть не упала на вас. Вы и теперь будете изображать из себя упрямую дуру и настаивать на моем извращенном воображении? Только не говорите, что никому ваша смерть не нужна. Если бы меня случайно не оказалось рядом, где бы вы сейчас были?

Соррел с ужасом огляделась, не желая верить ему и не находя слов для возражений. Одна из красивых елизаветинской эпохи труб в самом деле упала и разлетелась на куски. Если бы маркиз не оттолкнул Соррел, ей бы не отделаться легкими ушибами. Наверное, она была бы уже мертвой...

- Нет... Трубы старые. Дом тоже разваливается,- пролепетала Соррел, чувствуя, что не может сдержать дрожь.- Тетя Лейла все время говорила об этом.

Маркизу тоже, судя по его виду, изменило его обычное благодушие.

- Господи, дай мне терпение! Вы что, до сих пор ничего не поняли? Не кажется ли вам, что вы слишком долго играете американскую дурочку?

Приглядевшись к Соррел, маркиз понял, что она не в себе, и, выругавшись вполголоса, снизил тон:

- Простите меня! Вы вся дрожите, и это неудивительно. У меня тоже нервы разыгрались, ведь я испугался за вас. Ради Бога, дорогая, возьмите себя в руки!

Соррел не представляла, как она выглядит, но уже презирала себя за слабость.

Скорее всего, в ней виноват очень похожий на взрыв грохот, с каким упала труба. А ведь Соррел думала, что никогда больше не услышит взрывов. Как бы то ни было, она вдруг почувствовала, что у нее зуб на зуб не попадает, словно стоял не жаркий июньский день, а холодная зима.

- Н-н-ничего! С-с-сейчас пройдет! Однако маркиз ей не поверил, ибо сильнее сжал ей оцарапанные руки.