Американская мечта

– Что ж, эта история и впрямь еще не закончена. И, наверное, не стоит что-то утаивать от тебя, не так ли? – И он насмешливо поглядел на меня. – Видишь ли, к тому времени, когда Дебора перебралась под мой кров, я уже разогнался в полную силу. Когда годами живешь один, посвящая всего себя собственной душе и собственному бизнесу, просто невозможно не стать чертовски богатым. Понимаешь, в такой ситуации трудно удержаться от все новых и новых афер. С одной стороны, у тебя ясная голова. С другой – ты обманешь ожидания массы людей, если каждые полгода не будешь отыскивать какое-нибудь новое сокровище, они прямо-таки умоляют тебя отыскать его, умоляют взять их деньги, их вклады, их лицензии на экспорт, взять их жен и дочерей – они горят желанием отдать тебе все это. А ты скучаешь. Но богатый человек не может позволить себе скучать – иначе его скука станет воистину безграничной. Поэтому я искал новых сфер деятельности. Купил долю в еженедельнике, думаю, ты знаком с человеком, который слывет его издателем. Но только слывет, поскольку издает журнал один из нас. А ему достается вся слава. Изрядный мерзавец. Эдакий регулировщик на автостраде капиталистического образа жизни.

И Келли ухмыльнулся собственной шутке, впервые за все время давая понять, что он пьян.

– Так вот, занимаясь журналом, я заинтересовался тем, что называют «проблемами правительства», а правительство заинтересовалось мною. Лондон самое подходящее место для твоей штаб-квартиры, когда начинаешь заниматься подобными делами, – насквозь прогнивший городишко. Там ты всегда будешь в курсе всех интриг – и европейских, и американских. Полагаю, я был тогда одним из ста самых влиятельных людей в мире. Сегодня я уже не сказал бы о себе этого. Сегодня все вдруг стали влиятельными. И тут в моем доме появилась Дебора. Пятнадцать лет, полна сил, очаровательный звереныш, пухленькая, ирландские искорки в зеленых глазах и грация семейства Мангаравиди. Не прошло и двух дней, как она притащила в дом троих большевиков – студенты меня увидели, – я казался им воплощением зла, никогда я еще не бывал столь неотразим. «Ты держался с ними просто изумительно, папочка», – сказала Дебора, когда они убрались восвояси.

– Келли, мне все труднее слушать вас.

– Тогда не испытывай мое терпение. Тебе едва ли доставят удовольствие рассказы о том, как она была хороша тогда. Да и я вовсе не намерен развивать эту тему. Я хочу лишь одного, чтобы ты дал обещание прийти на похороны. Придешь?

Я чувствовал давление, которое он оказывал на меня, но никак не мог понять его подлинные мотивы. Чтобы заполнить паузу в разговоре, я отхлебнул еще джина и с шумом выдохнул воздух – горячий, как в метро в жаркий летний полдень. И некий приказ проник в мое сознание сквозь пелену опьянения: я не должен покидать апартаменты Келли, пока не выйду на балкон и не пройду по парапету, по всем его трем сторонам. Желание выйти на балкон было таким сильным, что меня всего аж затрясло.

– Ты ведь придешь на похороны? – снова спросил Келли.

И у меня возникло ощущение, будто нам вскоре предстояло встретиться в смертельном поединке в какой-нибудь темной аллее.

– Вы так ничего и не объяснили мне. Вы долгие годы стремились заполучить Дебору, ждали этого дня…

– Ну?

– А потом взяли и вернули ее в монастырь.

– Да, вернул.

– Получили ее спустя пятнадцать лет и сразу отдали обратно?

– Ну, не сразу. Она прожила в моем доме целый год.

– И вернулась в монастырь?

– Как раз началась война, и мне приходилось много ездить. Я решил, что там ей будет спокойнее.

– Понятно.

– Послушай-ка, Стивен…

– Да?

– Если ты на что-нибудь намекаешь…

– Я просто считаю это весьма странным и неестественным.

– Ну, ладно, – сказал он с глубоким вздохом, словно испытывая облегчение оттого, что я вынудил его продолжить рассказ. – Ты прав. Было тут и впрямь нечто весьма неестественное. Понимаешь, Стивен, мне было невыносимо разлучаться с Деборой даже на вечер, который она проводила у какой-нибудь из своих подружек, а если она оставалась там ночевать, я звонил родителям в час ночи и осведомлялся о ее здоровье. Если несчастная малышка отправлялась на концерт с каким-нибудь приятелем, меня терзали кошмары. Мне казалось, что все это потому, что она только что из монастыря и соответственно очень неопытна. Господи, я ревновал эту девочку куда сильней, чем в свое время Бесс. И вот однажды вечером сбылись все мои страхи. Дебора вернулась домой с вечеринки на двадцать минут позже, чем обещала. Я был в такой ярости, что чуть было не рассчитал шофера. Потащил ее наверх, наорал на нее, Дебора попробовала возражать, и я ударил ее. И она разрыдалась. И я схватил ее, сжал в объятиях, поцеловал в губы, сунул ей в рот язык… – Кончик языка высунулся из уголка его рта. – И затем отшвырнул ее от себя. Я думал, меня хватит удар… Но она подошла и вернула мне поцелуй. Представляешь, какой ужас?