Американская принцесса

Гаснет свет.

Картина четвёртая

Сцена не освещена. Слышен только голос электромонтёра и из глубины доносится хохот рабочих, стук молотков, шаги и т. п.

Голос электромонтёра. А, Эрнесто! Включи, включи что-нибудь ничего же не видно в этой темноте. (Свет загорается над флагом.) Благослови тебя Господь, Эрнесто, но, боже мой, до чего мы докатились это, это королевский флаг. Скажи мне, какой у тебя флаг, и я скажу, что ты за король. Погасил бы ты свет, Эрнесто, лучше этого не видеть. (Смеётся.) Быть может сеньор Крупник и великий человек, но я вам скажу, что он ненормальный. Включи, Эрнесто, включи, посвети на цветок. (Свет загорается над подсолнухом.) Ну точь — в-точь моя матушка, анфас. И на кой ему дался, этот цветок? Какой же это король, если он лузгает семечки?.. (Посмеивается.) Он ненормальный, попомните мои слова. Вчера, снимаем это мы в лесу, так он хватает меня, сеньор Крупник, вот так, ни с того ни с сего, и говорит, послушай меня, слышишь, говорит, ты монтёр что надо, вот и скажи мне, что лучше: два журавля в руках или синица в небе? И это нормальный человек?.. Господи, ну почему ты посылаешь нам таких уродов. Столько лет живут и ни черта в этой жизни не смыслят. Синица в небе или журавли в его вонючих руках. А ты работай, уставай, душу ему вкладывай. А! Вот и ещё один. (Входит король.) Что ни день, то новый актёр.

Король(гневно). Сеньор Крупник!

Голос электромонтёра. С такой шляпой он будет здесь королём.

Король(выходит на разноцветно освещённую середину сцены). Будьте добры, уберите этот свет! Сеньор Крупник, я требую выключить этот свет немедленно! (Пытается уклониться от света прожектора.) Вам не удастся ослепить меня, сеньор, и только попробуйте выставить меня на посмешище! Можете не стараться, мерзости, что вы про меня насочиняли, вас не возвысят. «Моя судьба мои любовницы». Какое пикантное название! Вам не застать меня врасплох, зарубите себе это на носу! Где мой сын?

Голос электромонтёра. У своей мамочки, если ты меня спрашиваешь.

Король. И вы находите ваш ответ забавным? Позвольте вам заметить, сеньор Крупник, что даже для глупости есть предел! И если, тем не менее, ваше, извините, буйное воображение позволяет вам предположить, что перед вами беспомощный человек, человек, чья жизнь не стоит и ломаного гроша, то я заявляю вам здесь, сейчас и без всякой боязни, что вы глубоко ошибаетесь, сеньор, что ошибка ваша так же груба, как и ваши манеры, и что я не позволю вам издеваться надо мной, ни над живым, ни над мёртвым! (Теперь на короля направлен белый свет.) Сесилия в темнице!.. (Кричит, едва не задыхаясь от рыданий.) Королева!.. Кто вам позволил вытащить королеву из могилы и объявить её безумной, которую я, я, собственными руками заточил в башню?!!.. Зачем? Зачем? Зачем?

Голос электромонтёра. Медра, эта проповедь из Евангелия или нет? Что-то я не разберу.

Король(размахивая сценарием). Но в этом-то вы прекрасно разбираетесь, не так ли? Здесь вы, как рыба в воде, в этой мутной луже, которую с лёгкостью называете судьбой, моей судьбой? Венеция!.. Растолкуйте мне, будьте любезны, сеньор Крупник, как это я смог одновременно угодить в кромешной тьме в венецианский канал и в то же самое время драться на дуэли с каким-то армянином — аптекарем из-за какой-то там примадонны Баташовой? Или вы окончательно выжили из ума, сеньор Крупник?

Голос электромонтёра. Вот что, я хочу тебя спросить.

Король. Я никогда не был в Венеции! Меня воротит при виде Венеции! И кто он такой, этот разбушевавшийся аптекарь — армянин? Откуда он вдруг выискался, аптекарь этот? В чём суть всей этой армянской аптеки, к чему, для чего, зачем?

Голос электромонтёра. Да погоди ты, скажи-ка мне лучше: два журавля в руках или синица.

Король. Маньякиада! Королю — паяцу, слегка дебилу, слегка подлецу, устраивается пышная коронация, в то время как безумная королева корчится в башне в предродовых схватках! Надо полагать, господин художник, что вы имели в виду моего сына плоть и кровь. В другом же месте вашего бессмертного произведения вы намекаете, и в этом, несомненно, проявилось ваше чувство юмора, вы намекаете на то, что якобы моя покойная тётушка Флора разродилась телёнком!

Голос электромонтёра. Какая тебе разница! Радуйся, что не наоборот!

Король. От имени семьи, да, от имени моей поредевшей и всеми отверженной семьи, я выражаю вам, сеньор, своё негодование. Не скрою: ещё утром я отправил письмо в Нью-Йорк.