Американская разведка во время мировой войны

— Да, — отвечал американец, — теперь если нас поймают, то мы не рискуем быть расстрелянными, как во время войны. Нам угрожает только тюрьма.

— Вы так думаете? А знаете ли, зачем я еду в Берлин? Чтобы заменить убитого недавно Александра; вы его помните? Он был разоблачен вот в таком поезде, как этот, и толпа повесила его, воспользовавшись для петли поясом. Немцы теперь совсем обезумели. Все возможно.

Но довольно разговаривать.

К счастью для А-1, полицейские с красными повязками на рукаве, осмотревшие багаж, нашли его бумаги в полном порядке. Поезд дошел до какого-то большого города и, так как до следующего дня поездов больше не было, А-1 пришлось там заночевать. Он зашел в пивную; едва он успел доесть жилистый венский шницель с морковью, запивая его плохим желудевым пивом, как ему пришлось подвергнуться самому ужасному испытанию за всю его жизнь. К его столу направились два немецких полицейских агента в сопровождении какого-то мужчины с орлиным взором, которого А-1 с трепетом узнал: это был один из сотрудников немецкой контрразведки.

В голове А-1 промелькнула мысль о задушенном французском агенте. Но он выпрямился.

— Не хотите ли присесть, товарищи, и выпить со мною кружку пива? — предложил он.

Они сели, но не прикоснулись к пиву, сообщив, что им надо задать товарищу несколько вопросов. Судя по его бумагам, он был корреспондентом газеты «Сан», но они хотели бы в этом удостовериться.

— Пожалуйста, — ответил А-1, — я готов отвечать на любые вопросы.

Через минуту он уже пожалел о своих словах, ибо человек с орлиным взглядом знал о нью-йоркской газете «Сан» гораздо больше, чем он.

Вместо того чтобы начать расспрашивать о том, где находится контора газеты и как она расположена, что было нашему американцу известно, ибо он работал в синдикате «Сан», немецкий контрразведчик сказал:

— Если бы я был репортером «Сан» и должен был бы туда писать, в чьи руки попала бы написанная мною заметка, прежде чем очутиться в типографии, в чьи руки она попала бы до 6 часов вечера и в чьи руки после 6 часов?

Должно быть, этот человек очень хорошо знал штат редакции, ее утреннюю и вечернюю смены; между тем нашему агенту были известны только немногие лица.

Их имена проносились в его голове: Спид, Бишоп, Лорд, Снадпер. Но он помнил всех служащих прежнего синдиката, старой конторы Лаффан. Он немедленно решил отвечать так, как будто в руководстве газетой «Сан» произошли большие перемены, и всех старых служащих, которых он не знал, заменили служащими синдиката, которые были ему знакомы. Дело пошло очень хорошо. Человек с орлиным взглядом хорошо знал состав старых служащих, до последнего грума, но не знал служащих синдиката.

— Товарищи, — сказал американец, выпьем за революцию!

Однако, приехав в Берлин, он не рискнул иметь дело с полицией. Она была слишком хорошо осведомлена о газете «Сан». Он не решался переменить документы, ибо по собственному опыту охоты за шпионами он знал, что это верное средство возбудить подозрения. Поэтому он стал разыскивать место встреч красных, и после того как он показал письма «товарищей», говорил то, что следовало, и платил за желудевое пиво, он был принят как член совета из Северной Германии.

Он вполне ознакомился с политикой, которая проводилась в Берлине в начале зимы 1918/19 г. Он ходил на собрания спартаковцев, слушал, как, социалистическое правительство проклинает союзников и превозносит Россию. Американскому агенту очень хотелось узнать, не действуют ли спартаковцы сообща с большевиками; поэтому он бывал у некоторых русских, пил с ними самое лучшее вино, которое можно было достать в Берлине, и беседовал об их работе. Дважды А-1 слышал о плане свержения берлинского правительства. Когда солдаты Носке подавили мятеж на Александерплац, безжалостно расстреливая многочисленных красных, спрятавшихся в подвалах, то это оказалось возможным благодаря сведениям, которые дал Носке американский штаб, помещавшийся в отеле «Адлон».

Именно туда в качестве «газетного корреспондента» каждый вечер ходил американский агент с докладом. Но его доклады носили совсем иной характер. Он получал также инструкции и продовольствие, в котором нуждался, — конфеты, свиное сало, масло, шоколад. В Германии, терпевшей жестокие лишения, нельзя было найти плитки шоколада или нескольких граммов масла; посредством этих вещей можно было заставить людей заговорить.

У американцев имелись также мыло и зубная паста, бывшие в Германии по тем временам такой редкостью, что их употребление считалось неслыханной роскошью.

Все эти запасы сильно помогали американскому агенту, открывая ему многие двери. Кусок мыла был часто полезнее рекомендательных писем.