Американская разведка во время мировой войны

Эти четыре молодца пустились на свою авантюру с немцами, но они не приняли в расчет американского разведывательного отдела. Между тем, по мнению этой организации, четверо бродяг-корреспондентов не только нарушили военные законы, но и поставили под угрозу всеобщий мир, достигнутый с величайшим трудом. Разведывательный отдел вполне реально представлял себе опасность, которой подверглись эти четыре человека. Какой-нибудь немец, разгорячившись, мог забыть о перемирии и выместить на них свою давнюю злобу. Это могло повести к осложнениям. Поэтому разведывательный отдел американского штаба послал всем своим европейским агентам описание внешности этих четырех человек одновременно с приказом их арестовать, если они попытаются выехать из Германии. Более того, все союзные цензоры получили по телеграфу приказ задерживать все сообщения из Германии. Таким образом, четыре корреспондента были не только пленниками, но им еще и заткнули рот.

При такой обстановке их посетил один немецкий чиновник из министерства иностранных дел.

— Я получил телеграфное сообщение, — сказал он с озабоченным видом, — приказывающее мне немедленно направить вас в американскую армию в Трир. Придется подчиниться, но это не обязательно сделать тотчас же. Если вы еще не собрали всех сведений, необходимых вам для того, чтобы высказаться о нашей революции, мы можем еще в течение нескольких дней отвечать, что мы вас не можем найти. Откровенно говоря, мы думаем, что написанные вами статьи будут лучшей пропагандой в нашу пользу.

Цензура, вооруженная револьвером

Но наши четыре американца находили жизнь в Берлине слишком утомительной и опасной. Они предполагали также, что так просто их дело не уладится, и на этот счет не ошибались. Когда они прибыли в американскую экспедиционную армию, то американский цензор встретил их с револьвером в руке. Но это было только начало. В Шомоне генерал Нолан в присутствии лучших своих сотрудников подверг их самому суровому допросу. Что они делали? Куда ездили? Что видели? Как все это им удалось? И особенно, зачем они все это проделали?

— Я не могу решить вашей судьбы, — сказал в заключение генерал Нолан. — Вы должны явиться к генералу Першингу.

Четверо преступников этого только и ждали; у них было письмо полковника Хауза. Они действовали совсем не так легкомысленно, как казалось на первый взгляд. Перед тем как пуститься в свою экспедицию, они посоветовались в Париже с этим молчаливым, но весьма влиятельным человеком.

— Предположите, — сказали они ему, — что опытные американские наблюдатели спешно отправятся в Берлин, чтобы посмотреть, что там делается. Пожелали бы президент и полковник Хауз получить их донесения?

Глаза полковника заблестели. Правда, у него была собственная разведывательная организация, но прямых сведений из Берлина он не имел. Тем не менее, он высказался с осторожностью.

— Правительство Соединенных Штатов, — сказал он, — хочет знать правду о положении в Германии и хочет, чтобы эти сведения исходили от американцев, а не от союзников. До сих пор большая часть получаемых нами сведений основана на слухах. Я не могу разрешить вам отправиться в Германию, но могу дать вам письмо.

Это письмо лежало на столе генерала Першинга в Париже, когда перед ним, робея, предстали четыре преступника.

Двое из них произнесли в свою защиту трогательную речь, говорили, что выполнили опасную работу для пользы родины и заслуживают не наказания, а, наоборот, награды и разрешения протелеграфировать в Америку все сведения, добытые ими в Германии.

Затем заговорил Корей:

— Генерал, вот уже четыре года, как я пишу об этой войне, но никто до сих пор не сказал правды.

Генерал Першинг стукнул кулаком по столу и воскликнул:

— Совершенно верно!

Французы предлагали расстрелять всех четырех за «разведку в пользу противника». Американцы же полагали, что не только гораздо человечнее, но и гораздо разумнее заставить их рассказать обо всем, что им было известно.

Поэтому корреспонденты провели долгие часы с полковником Хаузом, отвечал на его вопросы о германской революции, об ее успехах, о ее возможном будущем, о новой республике, ее руководителях и их намерениях. В тот момент никто в Европе не знал столько, сколько знали эти четыре человека.

— Мы думаем, что немцы поступают вполне сознательно. Революция реальна, республика не является химерой; американцы и союзники поступили бы правильно, поддержав ее.

«Самым опытным шпионам не удалось бы достигнуть больших результатов, чем достигли эти четыре человека», подумал полковник Хауз. Их доклад оказал влияние на первые впечатления президента Вильсона и его секретаря о новой Германии, с которой предстояло договариваться союзникам. Единственной наградой, полученной этой четверкой, было разрешение послать, наконец, телеграммы с описанием тех событий, свидетелями которых они были.

Но время сделало уже эти сообщения менее сенсационными.

Теперь же почетным званием четырех корреспондентов является звание шпионов-любителей президента Вильсона.