Американские боги

Видимо, правду говорят, подумал Тень, если сумеешь разыграть искренность, значит дело в шляпе. От этой мысли ему стало стыдно.

Среда поцеловал палец и дотронулся им до ее щеки. Потом он подозвал официантку и расплатился за кофе. Внимательно отсчитал деньги, перегнул купюры пополам и вместе с чеком вручил официантке.

Когда она отошла на несколько шагов, Тень ее окликнул:

– Простите, мэм. Вы, кажется, обронили. – Он поднял с пола десятидолларовую бумажку.

– Да нет, – сказала она, посмотрев на сложенные в руке банкноты.

– Я видел, как она упала, мэм, – вежливо настоял Тень. – Пересчитайте.

Она пересчитала деньги и растерянно призналась:

– Боже мой, вы правы. Спасибо. – Она взяла у Тени десятидолларовую банкноту и удалилась.

Пасха вышла из кофейни вместе с ними. Только-только начало смеркаться. Она кивнула Среде, а потом, тронув Тень за руку, спросила:

– Что тебе приснилось прошлой ночью?

– Гром-птицы, – ответил он. – Гора из черепов.

Она кивнула.

– Ты знаешь, чьи это были черепа?

– Я слышал чей-то голос. Во сне. Он мне сказал.

Она кивнула, ожидая продолжения.

– Он сказал, что они мои. Мои старые черепа. Там их сотни, тысячи.

Она перевела взгляд на Среду и сказала:

– Я думаю, он – хранитель.

На ее лице засветилась улыбка. Она похлопала Тень по плечу и зашагала прочь. А он смотрел ей вслед, стараясь – впрочем, безуспешно – не думать о том, как ее ляжки трутся друг о друга при ходьбе.

В такси, на обратном пути в аэропорт, Среда повернулся к Тени.

– Что это за представление ты устроил с десятидолларовой бумажкой?– Ты обсчитал ее. У нее бы из зарплаты вычли.

– А тебе какая разница? – похоже, Среда и в самом деле был взбешен.

Тень задумался на мгновение и сказал:

– Ну, я бы не хотел оказаться на ее месте. Она не сделала ничего плохого.

– Да неужели?! – Среда отвернулся и уставился куда-то вдаль. – Когда ей было семь лет, она закрыла в шкафу котенка. И несколько дней слушала, как он мяукает. Когда мяуканье прекратилось, она достала его из шкафа, положила в коробку из-под обуви и похоронила на заднем дворе. Очень уж ей хотелась кого-нибудь похоронить. Она ворует везде, где бы ни работала. Обычно по мелочи. В прошлом году она навещала бабушку, которую заперли в доме престарелых. Стащила у нее из тумбочки старинные золотые, а потом обчистила еще несколько комнат, украла у людей, которые уже наполовину успели перебраться в сумеречное царство смерти, мелкие деньги и личные вещи. Пришла домой и не знает, что со всем этим награбленным добром делать, испугалась, что ее вычислят, и выкинула все, кроме наличности.

– Понятно, – сказал Тень.

– А еще у нее бессимптомная гонорея, – продолжал Среда. – У нее есть подозрения, что она что-то подцепила, но она ничего не предпринимает. А когда дружок обвинил ее, что она его заразила, она обиделась, надулась и отказалась с ним встречаться.

– Можешь не продолжать, – встрял Тень. – Я же сказал, что понял. Ты ведь про любого так можешь – наговорить гадостей, да?

– Конечно, – подтвердил Среда. – Все люди творят одно и то же. Им может казаться, что они грешат неповторимо, но по большей части в их мелких пакостях нет ничего оригинального.

– И поэтому можно спокойно обсчитать ее на десять баксов?

Среда расплатился с таксистом, они зашли в аэропорт и двинулись к посадочному терминалу. Посадка еще не началась.

– А что, по-твоему, мне еще остается? Они не приносят мне в жертву ни баранов, ни быков. Не отправляют ко мне души убийц и рабов, вздернутых на виселице и обглоданных воронами. Они меня сотворили. Они предали меня забвению. Я просто беру у них то, что мне причитается. Разве это не справедливо?

– Моя мама обычно говорила: «Жизнь – штука несправедливая», – сказал Тень.

– Естественно, говорила, – сказал Среда. – Мамочки всегда такие вещи говорят, типа «Если все твои друзья прыгнут с крыши, ты тоже сиганешь?»

– Ты наколол ее на десять баксов, я ей подсунул их обратно, – упорствовал Тень. – И правильно сделал.

Объявили посадку на рейс. Среда встал.

– Пусть с выбором у тебя всегда все будет так же просто, – сказал он.

Посреди ночи Среда высадил Тень у дома. Морозы в Лейксайде шли на убыль. Было по-прежнему зверски холодно, но уже терпимо. Когда они проезжали мимо Эм-энд-Эй банка, на светящемся табло попеременно загоралось то 3:30, то 5°F.

В 9:30 начальник полиции Чэд Маллиган постучал в дверь и спросил, знает ли Тень девочку по имени Элисон МакГоверн.

– Не думаю, – сонно пробормотал Тень.

– Вот ее фото, – сказал Маллиган.

Это была школьная фотография. Тень с первого взгляда узнал девочку с синими пластиковыми брекетами на зубах. Это ей подружка расписывала в автобусе подробности орального применения АлкаЗельтцер.

– А, да, знаю. Она приехала в город в том же автобусе, что и я.

– Где вы были вчера, мистер Айнсель?