Американские боги

Она засмеялась, присела и подобрала здоровой рукой черного полоза, длинного, как молодое деревце, и толстого, как корабельный канат.

– Вот, – сказала она. – Это будет твой вудон.

Она кинула послушную змею в корзину, которую держала желтокожая Мари.

А потом к ней пришло второе и последнее в эту лунную ночь видение: она увидела своего брата Агасу. Это был не двенадцатилетний мальчик, с которым ее разлучили на базаре в Бриджпорте, а огромный мужчина, лысый, с беззубой улыбкой, вся спина его была исполосована глубокими рубцами. В левой руке он держал мачете. А от правой осталась одна культя.

Она протянула к нему левую, здоровую, руку.

– Подожди, подожди чуть-чуть, – прошептала она. – Я скоро. Я скоро буду с тобой.

А Мари Парис подумала, что старуха обращается к ней.

Глава двенадцатая

Америка инвестировала свою религию и мораль в ценные бумаги, приносящие стабильный доход. Она заняла неприступную позицию благословенной нации – благословенной именно потому, что она этого заслуживает; а ее сыны, вне зависимости от того, какие богословские доктрины они исповедуют, а к каким остаются равнодушны, безоговорочно подписались под этим национальным кредо. Агнесс Репплиер. Времена и тенденции

Тень и Среда ехали на запад, через Висконсин и Миннессоту в Северную Дакоту. Покрытые снегом вершины холмов напоминали огромных спящих буйволов. Миля за милей – холмы, холмы и больше ничего. Потом они свернули на юг и направились – уже через Дакоту Южную – на территорию индейских резерваций.

«Линкольн Таун-кар» Среда обменял на древний громыхающий «Виннебаго», пропитанный крепким, ни с чем не сравнимым запахом кота-самца. «Линкольн» Тень водил с удовольствием, а вот «Виннебаго» ему совсем не нравился.

Когда они проехали мимо первого указательного столба с надписью «гора Рашмор», до которой было еще несколько сотен миль, Среда пробурчал:

– Вот тебе еще одно священное место.

Тени казалось, что Среда заснул.

– Я слышал, индейцы и впрямь раньше считали его священным, – сказал он.

– Оно и сейчас священное, – сказал Среда. – Просто людям нужно дать хоть какой-то повод, в силу которого они могли бы спокойно приезжать сюда и возносить молитвы. Америка в ее лучшем виде. Люди в наше время не могут просто так приехать и посмотреть на гору. Поэтому и нужно было, чтобы мистер Гутзон Борглум высек гигантские лики президентов. Теперь разрешение выдано, и люди толпами едут подивиться на то, как в действительности выглядит гора, которую они уже тысячу раз видели на открытках.

– Знавал я одного парня – он несколько лет тому назад ходил на «Силовую станцию» штанги тягать. Так вот он мне рассказывал, что индейцы из Дакоты, молодые, в смысле, забираются на гору, к президентам на головы, а потом, рискуя жизнью, вытягиваются цепочкой, и самый крайний ссыт президенту на нос.

Среда зажрал.

– Какая прелесть! Просто прелесть! Так они свой гнев изливают на какого-то конкретного президента?

– Он не уточнял, – пожал плечами Тень.

Колеса «Виннебаго» отматывали милю за милей. Тени начало казаться, что они стоят на месте, а мимо на скорости шестьдесят семь миль в час проезжает американский ландшафт. Зимняя дымка скрадывала очертания холмов.

К полудню второго дня пути они были почти на месте.

– На прошлой неделе, – сказал Тень, прервав свои размышления, – в Лейксайде пропала девочка. Когда мы были в Сан-Франциско.

– Ну и? – Среда не проявил к новости особого интереса.

– Элисон МакГоверн. Это не первое исчезновение. Дети исчезали и раньше. И всегда зимой.

Среда поднял бровь:

– Это, конечно, трагично. Все эти детские лица на пакетах с молоком – хотя что-то я не припомню, когда мне в последний раз доводилось видеть подобные пакеты, – или плакаты в зонах отдыха на автострадах. «Вы меня видели?» – спрашивают они. При обычных обстоятельствах вопрос глубоко экзистенциальный. «Вы меня видели?» Сверни на следующем повороте.

Тени показалось, что над ними пролетел вертолет, но облака висели низко и закрывали обзор.

– Почему ты выбрал именно Лейксайд? – спросил Тень.

– Я же говорил. Приятное тихое местечко, где тебя можно было спрятать. Там ты за сценой, вне зоны доступа.

– И зачем это было нужно?

– Нужно было, и все дела. Теперь поворачивай налево, – сказал Среда.

Тень свернул.

– Что за черт? – сказал Среда. – Твою мать. Иисус, блядь, Христос, к велосипежьей матери. Сбавь скорость, но не тормози!

– А в чем, собственно, дело-то?

– Херня начинается. Ты знаешь объездной путь?

– Вообще-то нет. Я первый раз в Южной Дакоте, – сказал Тень. – К тому же я вообще не в курсе, куда мы едем.

За холмом вспыхнул размытый туманом красный огонек.

– Засада, – сказал Среда.