Американские боги

— Да детскую раскраску вспомнил. «Художник спрятал на картинке индейцев. Всего их десять — сможешь отыскать их всех?» Смотришь поначалу на эту картинку и видишь только скалы, деревья и водопад, но стоит лишь повернуть ее под определенным углом — глядь, а вот эта тень на самом деле — индеец… — Он зевнул.

— Спи давай, — сказал Чернобог.

— А картина-то большая, — сказал Тень. А потом уснул, и ему снились спрятавшиеся индейцы.

Дерево было в Вирджинии. Стояло оно в какой-то невообразимой глуши, на задах старой фермы. Чтобы добраться до этой фермы, им пришлось почти целый час ехать на юг от Блэксбурга, по местным дорогам с названиями вроде «Барвинковая ветка» или «Петушиная шпора». Потом они начали нарезать круги, и на втором по счету мистер Нанси и Чернобог уже окончательно потеряли терпение и начали орать на Тень и друг на друга.

Они остановились, чтобы спросить дорогу, возле крохотного сельского магазинчика, стоявшего у подножия холма, на развилке двух дорог. Откуда-то из глубин магазина показался дряхлый старик и принялся их разглядывать: на нем был джинсовый комбинезон от «Ошкош Би Гош», и больше не было ничего. Даже ботинок. Чернобог выудил из стоящего на прилавке бачка соленую свиную ножку и вышел на веранду, чтобы воздать ей должное, а старик в комбинезоне принялся рисовать мистеру Нанси топографические карты на салфетках, отмечая нужные повороты и приметные ориентиры.

Они снова тронулись в путь, за руль снова сел мистер Нанси, и до места они добрались буквально минут за десять. На ограде висела табличка, а на табличке было написано: ЯСЕНЬ.

Тень вышел из автобуса и открыл ворота. Автобус въехал на луг и запрыгал по кочкам. Тень закрыл ворота и пошел за автобусом, пешком, чтобы немного размять затекшие ноги, иногда срываясь на неспешный бег, если автобус вырывался слишком далеко вперед, наслаждаясь ощущением живого мускульного движения.

За то время, пока они ехали из Канзаса, он утратил всякое чувство времени. Сколько они находились в пути? Два дня? Три? Он уже не помнил.

Тело, лежавшее в задней части автобуса, судя по всему, вовсе не было подвержено тлению. Он и сейчас чувствовал этот запах — легкий аромат «Джек Дэниэлс» приправленный чем-то еще, наподобие забродившего меда. Но неприятным этот запах не был. Время от времени Тень вынимал из кармана стеклянный глаз и смотрел на него: он треснул почти насквозь, должно быть, от пули, но поверхность, если не считать небольшого скола в передней части, была практически целой. Тень вертел его в руках, прятал в ладони, перекатывал, ронял с пальца на палец. Жутковатый сувенир, но ему он отчего-то внушал чувство покоя: и еще отчего-то ему казалось, что Среда немало бы повеселился, узнай он, что его глаз в конечном счете очутится у Тени в кармане.

Ферма стояла заколоченная наглухо, с темными окнами. Луг был давно не кошен и сплошь зарос высокой травой. Крыша фермы в задней части прохудилась, и ее заделали черным пластиковым щитом. Они перевалили через пригорок, и Тень увидел дерево.

Он был серебристо-серым, этот ясень, и много выше самой фермы. Это было самое красивое дерево, какое Тень когда-либо видел за всю свою жизнь: разом призрачное и совершенно настоящее, и симметричное практически идеально. А еще оно выглядело смутно знакомым: поначалу он даже пытался вспомнить, не видел ли этого дерева во сне, а потом до него дошло, что он сто раз его видел, то есть не само дерево, а его маленькую модель. На серебряной заколке для галстука, у Среды.

«Фольксваген», покачиваясь и подпрыгивая на кочках, проехал через весь луг и остановился футах в двадцати от подножия дерева.

Под деревом стояли три женщины. Поначалу Тень было решил, что это Зори, но нет, женщины были незнакомые. Вид у них был усталый и раздосадованный, как если бы они стояли здесь уже давным-давно. Каждая держала по деревянной лестнице. У самой высокой был вдобавок еще и бурый мешок. Больше всего они напоминали набор русских кукол: одна высокая — ростом примерно с Тень, если не выше — другая среднего роста, а третья такая маленькая и сгорбленная, что с первого взгляда Тень было принял ее за ребенка. На лицо все три были схожи меж собой, и Тень сразу решил, что они сестры.

Когда автобус подъехал, самая маленькая из женщин присела в книксене. Другие две просто стояли, смотрели и курили сигарету, одну на двоих, передавая ее из рук в руки; и докурили до самого фильтра, после чего та, которая сделала последнюю затяжку, загасила ее о корень дерева.

Чернобог открыл заднюю дверь автобуса; самая высокая из трех женщин тут же протиснулась мимо него, легко, словно мешок муки, взвалила тело Среды себе на спину и понесла к дереву. Положила она его прямо на траву, футах в десяти от ствола. Потом она вместе с сестрами развернула простыни. При дневном освещении Среда выглядел много хуже, чем тогда, при свете свечей, и Тень, бросив на него один только взгляд, отвернулся. Женщины оправили на Среде одежду, разгладили костюм, после чего переложили на край простыни и снова завернули.

Потом они подошли к Тени.