Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

У меня не было тогда ни Библии, ни [Нового] завета для ссылок, и я не мог достать их. Мое собственное положение, даже в смысле моего существования, становилось день ото дня все более ненадежным, а поскольку я хотел оставить по себе что-то по этому вопросу, я был обязан спешить и быть кратким.

Цитаты, которые я тогда приводил только по памяти, тем не менее верны; мнения же, которые я выдвинул в этой работе, явились следствием самого ясного и давно установившегося убеждения, что Библия и [Новый] завет обманом навязаны миру, что грехопадение человека, рассказы о том, что Иисус Христос является сыном божьим и умер ради умиротворения гнева божьего, и о спасении с помощью этого странного средства являются легендарными вымыслами, порочащими мудрость и силу всемогущего; что единственная истинная религия есть деизм, под которым я подразумевал тогда и подразумеваю сейчас веру в одного бога и подражание его нравственному характеру, или практику нравственной добродетели,— и только на этом (поскольку речь идет о религии) я основывал мои надежды на счастье в будущей жизни. Так я теперь говорю, и да поможет мне бог.

Но вернемся к предмету. Хотя за давностью времени невозможно установить как факт, кто были авторы этих четырех книг (одного этого достаточно, чтобы в них усомниться, а где мы сомневаемся, там не верим), нетрудно установить негативно, что они не были написаны лицами, которым приписываются. Противоречия в этих книгах доказывают две вещи.

Первое, что авторы их не были свидетелями событий, о которых рассказывают, иначе они рассказали бы о них без таких противоречий. Следовательно, книги не были написаны лицами, именуемыми апостолами, которые, как предполагают, были такими очевидцами.

Второе, что авторы книг, кто бы они ни были, не сговаривались в своем обмане, но каждый [писал] отдельно и индивидуально, не зная об остальных.

Доказательство одного из этих пунктов обосновывает равным образом оба, т. е. что книги не были на писаны людьми, называемыми апостолами, а также что это был несогласованный обман. Что касается вдохновения [свыше], то оно также исключается; мы можем точно с тем же успехом попытаться объединить истину с ложью, как [божественное] вдохновение с противоречивостью.

Если четверо людей были очевидцами события, они безо всякого сговора между собой будут согласны в вопросе о времени и месте, когда и где это событие произошло. Их индивидуальное знание [об одном и том же] событии, когда каждый знает о нем сам, делает сговор совершенно излишним; один не скажет, что это произошло в горах за городом, а другой — в доме в городе; один не скажет, что это случилось на рассвете, а другой — когда было темно. Ибо где и когда бы то ни случилось, они знают одно и то же событие.

С другой стороны, если четыре человека согласовали между собой какую-либо историю, они будут рассказывать ее согласованно, так, чтобы подтверждать друг друга с целью поддержать целое. Такойсговор восполняет недостаток фактов, тогда как знание фактов делает излишней необходимость сговора.

Поэтому те же самые противоречия, которые доказывают, что сговора не было, доказывают также, что рассказчики не знали фактов (или скорее того, что они выдают за факты), а также разоблачают ложность их рассказов. Следовательно, эти книги не были написаны ни людьми, именуемыми апостолами, ни обманщиками, действовавшими по взаимному уговору. Как же тогда были они написаны?

Я не принадлежу к тем, кто убежден, что здесь много преднамеренной или изначальной лжи. Так обстоит дело только у пророков Ветхого завета, ибо пророк — лжец по профессии. Почти во всех других случаях нетрудно раскрыть процесс, посредством которого даже простое предположение с помощью легковерия со временем вырастает в ложь и в конце концов передается как факт. И когда мы можем найти простительное основание для подобной вещи, мы не должны позволять себе выдвигать более серьезное обвинение.

История Иисуса Христа, являющегося после своей смерти, есть история о видении, какое усталое воображение всегда может создать, а легковерие принять за действительность. Истории такого же рода рассказывались об убийстве Юлия Цезаря за несколько лет до того; и они вообще имеют своим источником насильственную смерть или казнь невинно осужденных.

В случаях этого рода сострадание предоставляет свою помощь и, побуждаемое благими намерениями, преувеличивает всю историю. Последняя понемногу заходит все дальше, пока не превратится в самую достоверную истину. Стоит появиться призраку, как легковерие заполнит историю его жизни и определит причину его появления! Один рассказывает о нем так, другой- иначе, пока не появится столько историй о призраке и его хозяине, сколько рассказывается их об Иисусе Христе в этих четырех книгах.