Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 2

По мере того как мы познаем размеры и устройство Вселенной, расширяются наши знания не только о всемогуществе творца, но также и о его мудрости и благости. Мысль об одиноком мире, катящемся или покоящемся в безбрежном океане пространства, уступает место радостной идее сообщества миров, так счастливо устроенных, что простым своим движением они служат в назидание человеку. Мы видим, что земля наша изобильна, но забываем о том, насколько это изобилие зависит от научного знания огромного механизма Вселенной.

Но что же после этих размышлений нам следует думать относительно христианской идеи о существовании одного только мира размером, как мы выше показали, не более двадцати пяти тысяч миль? Человек, передвигающийся со скоростью три мили в час в течение двенадцати часов в день, направляясь строго по окружности, обошел бы вокруг него менее чем в два года. Увы! Что это значит в сравнении с громадным океаном пространства и всемогуществом творца?

Откуда тогда могло появиться такое однобокое и странное мнение, по которому всемогущий, обладающий миллионами миров, равно зависящих от его покровительства, должен оставить заботу о всех остальных и явиться умереть на нашей планете из-за того, что, как говорят, мужчина и женщина съели яблоко?

С другой стороны, следует ли нам предположить, что каждый из миров в бесконечном пространстве имел своих Еву, яблоко, змия и искупителя? В таком случае лицу, непочтительно именуемому сыном божьим, а иногда и богом, оставалось бы только путешествовать от одного мира к другому, без конца умирая после очень кратких промежутков пребывания в живых.

О многообразии религий

Именно из-за того, что было отклонено свидетельство, какое представляют собой мироздание и дела божьи для наших чувств, а также [вследствие того, что были отклонены] действия нашего разума над этим свидетельством, было сфабриковано и учреждено такое множество диких и причудливых религиозных систем.

Возможно существование многих религиозных систем, которые не являются дурными в нравственном отношении, а во многих отношениях даже нравственно хороши. Но может существовать только ОДНА истинная религия. И она необходимо должна во всем согласоваться с вечным словом божьим, которое мы созерцаем в его деяниях. Но странная конструкция христианского вероучения такова, что всякое свидетельство, предоставляемое человеку небесами, или прямо противоречит ему, или доводит его до абсурда.

Можно верить, и я всегда с удовольствием убеждаю себя верить в то, что были и существуют люди, убежденные в том, что благочестивый обманможет, хотя бы при определенных условиях, принести известное добро. Но однажды предпринятый обман не мог уже впоследствии быть раскрыт, ибо благочестивый обман, как и дурное дело, приобретает пагубную необходимость продолжаться.

Лица, которые первыми проповедовали христианское вероучение и в какой-то мере привнесли в него мораль Иисуса Христа, могли убедить себя, что оно лучше, чем языческая мифология, господствовавшая тогда. От первых проповедников обман перешел ко вторым и к третьим, пока идея о том, что это благочестивый обман, не уступила место убеждению в истинности христианского вероучения, а это убеждение в свою очередь поддерживалось интересами тех, кто кормился его проповедью.

Но хотя это убеждение могло, таким образом, стать почти общим среди мирян, едва ли возможно объяснить непрерывные преследования, в течение нескольких сотен лет обрушивавшиеся на науку и деятелей науки со стороны церкви, иначе как наличием в руках церкви определенных актов или традиций, раскрывавших, что она сама первоначально представляла собой просто благочестивый обман, или иначе как предвидением, что обман этот не удастся сохранить перед лицом свидетельств, доставляемых самим устройством Вселенной.

Показав, таким образом, непримиримость противоречий между реальным словом божьим, как оно существует во Вселенной, и тем, что называют словом божьим, как его показывают в печатной книге, которую всякий человек может сделать, я перейду к трем основным средствам, которые использовались во все времена и, возможно, во всех странах для обмана человечества.

Эти три средства — тайна, чудо и пророчество. Два первых несовместимы с истинной религией, а к третьему всегда необходимо относиться с подозрением.

Что касается тайны, то каждая вещь, которой мы обладаем, в некотором смысле тайна для нас. Наше собственное существование — тайна; весь растительный мир — тайна. Мы не можем объяснить, как желудь, помещенный в грунт, вынуждается к развитию и становится дубом. Мы не знаем, как семя, которое мы высеваем, прорастает и умножается, возвращаясь к нам с таким обильным процентом на столь малый капитал.