Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII

Первые годы после вынесения приговора Коллинз хранил полное молчание, хотя к нему регулярно обращались журналисты с просьбами взять интервью. Поступали и предложения издать книгу о жизни осуждённого, но Коллинз таковые отклонял. Своё первое интервью он дал только в 1976 г., незадолго до очередной годовщины вынесения ему обвинительного приговора. В нём он почти слово в слово повторил сказанное в зале суда — по его уверению, он никогда не был знаком с Карен Сью Бейнемен, не увозил её, не убивал и не знает, кто убил. Странности своего поведения во время следствия и суда объяснить не пожелал. Не будет преувеличением сказать, что это было интервью ни о чём — чтобы услышать набор пустых фраз, совсем необязательно было ехать в тюрьму, Коллинз мог бы сказать всё это за полминуты по телефону.

Со стороны могло бы показаться, что Джон Коллинз пребывает в апатии и глубоко деморализован, но это было совсем не так. В 1977 г. он разыскал своего папашу, проживавшего в Канаде, и взял его фамилию, превратившись одномоментно в Джона Нормана Чапмена. Далее последовал интересный финт — новоиспечённый Чапмен, он же Коллинз, обратился в МИД Канады с просьбой о признании его гражданином по факту рождения. Его ходатайство было удовлетворено, и Чапмен стал обладателем двойного гражданства. То, что последовало далее, оказалось вполне предсказуемо — в 1982 г. Чапмен обратился в Верховный суд Мичигана с прошением экстрадировать его в Канаду, поскольку там его Родина и там проживает его папаша, которого он нежно полюбил на 35-м году жизни. Как нетрудно понять, внезапная любовь к папаше и новой «старой Родине» диктовались соображениями весьма прозаическими — уголовное законодательство Канады той поры допускало помилование после отбытия заключёнными 15-летнего тюремного заключения. Коллинз вполне мог рассчитывать на милосердие канадского правосудия, поскольку он не совершал преступлений на территории этой страны.

Все эти хитроумные проделки привлекли угасшее было внимание к персоне Коллинза. В средствах массовой информации Мичигана появились сообщения соответствующего содержания, а родители Карен Сью Бейнемен обратились в Верховный суд штата с прошением об отклонении экстрадиции преступника в Канаду. В общем, Чапмен, он же Коллинз, никуда не поехал.

20-летний юбилей своего пребывания под стражей Коллинз встречал в числе лучших тюремных сидельцев. За многие годы заключения он получил всего одно взыскание — за хранение принадлежностей для азартных игр, но по тюремным меркам это было не очень сильное нарушение режима. Коллинз выделялся из серой уголовной массы интеллектом и общей эрудированностью, он был общителен, дружелюбен, умел наладить отношения с представителями самых разных преступных кланов. Его тюремная характеристика была до такой степени безупречна, что администрация тюрьмы в октябре 1988 г. чуть было не выпустила его для съёмок в телевизионном шоу «Kelly and company», но вмешательство прокуратуры вовремя остановило эту затею. Телевизионная программа благополучно состоялась, и Коллинз даже принял в ней участие, но не «живьём», а в записи. Журналисты отсняли интервью с ним в тюрьме.

Кадры из телевизионного интервью Джона Чапмена (Коллинза), которое он дал при подготовке телепрограммы «Kelly and company» в октябре 1988 г.

Надо сказать, что к этому времени Чапмен, он же Коллинз, уже набрался наглости и научился врать, что называется, не моргнув глазом. Он более не молчал и не бормотал бессвязные фразы, а довольно энергично преподносил свою версию событий, имевшую весьма и весьма отдалённое сходство с тем, что происходило на самом деле в 1969 г. Начиная с интервью 1988 г. (и в последующие годы) он неизменно повторял тезис о своей полной непричастности к гибели Карен Сью Бейнемен, но каждый раз дополнял его новыми умозаключениями. Так, Коллинз стал прямо утверждать, что никогда не владел мотоциклом «триумф» с прямоугольным зеркалом. О том, что его «триумф» с прямоугольным зеркалом от «хонды» был конфискован прокуратурой в качестве вещдока и стоял перед зданием суда, дабы любой желающий мог подойти и лично осмотреть его, Коллинз стыдливо умалчивал. Он, по-видимому, рассчитывал на то, что уже мало кто помнит подлинные детали судебного процесса и расследования, а потому можно смело говорить всё, что заблагорассудится.

Другой «фишкой», выдуманной Коллинзом в своё оправдание, явилось утверждение, согласно которому свидетельницы из магазина париков якобы так и не смогли его однозначно опознать, поскольку, мол-де, они по-разному описывали волосы и причёску «похитителя Карен». Такого рода рассуждения тоже имели весьма малое отношение к реальности, поскольку частичное несовпадение свидетельских показаний является совершенно нормальным и не отменяет их истинности в той части, где они совпадают. А Сполдинг и Гош опознали Коллинза без колебаний.