Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга I

Барнс стал расспрашивать Кинга о посещениях Дюранта в тюрьме. Дюпри всякий раз подпрыгивал в кресле и заявлял протест судье, говоря, что прокурор пытается провести перекрёстный допрос своего же свидетеля, что противоречит нормам правосудия. Тем не менее, судья Мерфи разрешал Барнсу задавать вопросы, отвечая на которые Кинг признал, что дважды приходил в тюрьму для встречи с Дюрантом. Более того, он даже ходил в офис адвоката Дикинсона!

В этом месте атмосфера в зале достигла такого напряжения, что казалось, будто из воздуха начнут генерироваться шаровые молнии. После каждого нового вопроса прокурора Юджин Дюпри заявлял протест, а судья его отклонял. Кингу было очень непросто, он не мог признать, что поддался уговорам обвиняемого изменить первоначальные показания и сделать их более «щадящими» — такое признание грозило ему самому уголовной ответственностью! Но сущность изменений содержания его «воспоминаний» представлялась настолько всем очевидной, что особых разъяснений тут не требовалось. И никакого улучшения памяти по прошествии 5 с лишком месяцев быть не могло — все понимали, что Кинг попытался выгородить друга и попался на лжесвидетельстве.

Джордж был морально раздавлен и надо отдать должное Барнсу, тот сумел с максимальной выгодой воспользоваться произошедшим. Он зачитал присяжным бо

льшую часть первоначальных показаний органиста, так что члены жюри в конечном итоге услышали то, что обвинение изначально рассчитывало до них донести.

А вот защита не достигла своей цели. Хотя сама по себе попытка «перевербовать» свидетеля обвинения в своего союзника могла дать Дикинсону и его подзащитному большие плюсы. Но не вышло, вместо триумфа получилось падение лицом в грязь!

В тот день все, присутствовавшие в зале судебных заседаний, поняли, что защита играет грязно и готова на многое… И подтверждение этому не заставило себя ждать.

21 сентября пришло время допроса Адольфа Оппенгейма, того самого владельца ломбарда, которому Дюрант попытался заложить кольцо с бриллиантом, принадлежавшее убитой Бланш Ламонт.

В силу понятных причин этот свидетель был очень важен для обвинения. Утром 3 апреля Бланш Ламонт уходила из дома с бриллиантовым перстнем на левой руке, а утром следующего дня его прислали по почте в дом тётушки Нобл. Если бы обвинению удалось доказать, что между этими отметками времени данное кольцо предъявлялось Дюрантом в ломбарде, то вину баптистского библиотекаря можно было считать доказанной.

Разумеется, эту истину понимали и защитники обвиняемого, а потому они пустились во все тяжкие дабы доказать неверность утверждений Оппенгейма. Показания владельца ломбарда были очень детальны, он не только с большой точностью описал одежду Дюранта вечером 3 апреля, но даже рассказал о деталях разговора с ним. Дюрант начал с того, что похвалил оформление витрины, за которой стоял Оппенгейм — этим посетитель явно расчитывал расположить к себе владельца ломбарда.

Защита, приступив к перекрёстному удопросу, попыталась сначала оспорить точность воспоминаний Оппенгейма. В этом месте следует пояснить, что примерно за месяц до суда детектив Морс, работавший на адвокатов Дюранта, направил в ломбард Оппенгейма 2 человек, которые сдали 3 вещи. Спустя некоторое время они выкупили эти вещи обратно. Разумеется, Оппенгейм не знал, что эти люди действовали в интересах защитников обвиняемого.

И вот теперь карты, что называется, были брошены на стол. Адвокат Дюпри, предъявив Оппенгейму последовательно 3 ранее заложенные в его ломбарде вещи [те самые, что закладывали люди Морса], стал расспрашивать его о приметах владельцев залога. Невероятно, но Адольф Оппенгейм дал очень точные описания внешности обоих мужчин!

^{Адольф Оппенгейм, сидя на месте свидетеля, рассматривает предметы из собственного ломбарда, переданные ему адвкатами Дюранта, и рассказывает кто и когда их закладывал.}

Надо иметь исключительную память, чтобы вот так без всякой подготовки, буквально по щелчку пальцев, вспомнить людей, которых видел месяцем ранее, да и то мельком! При этом свидетель не только описал внешность каждого, но и правильно сказал, кто из них что именно принёс для залога.

Наверное Юджин Дюпри был неприятно удивлён отменной памятью свидетеля. Адвокат попытался путать Оппенгейма, приписывая тому неверные ответы, которые тот не давал. Выглядело это примерно так: «Вы же только что говорили, что этот человек был в коричневом пальто» — «Я этого не говорил!» Оппенгейм не попался в ловушки адвоката, но это было только начало.