Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945

— Рассказы отца я помню как «Отче наш»… Пап часто рассказывал о своем деде, которого в Юхнах и округе звали Павло Коваль — это довольно обычная на Украине фамилия, означающая «Кузнец». Родился Павло Коваль в конце XVIII века в селе Карапыши, это примерно в ста километрах восточнее Киева. Его предки были вольнолюбивыми запорожскими казаками…

Мы проговорили, вернее, я рассказывал Оксане о своей семье всю ночь. Я постарался максимально точно воспроизвести то, что в свое время услышал от своего отца.

…Вся земля в Карапышах и вокруг, а также сами селяне принадлежали ясновельможному пану Пельтинскому. Один только Павло Коваль был вольным казаком и кузнецом. Эту профессию он унаследовал от своих предков в Запорожской Сечи. Павло Коваля уважали за золотые руки, за честность и справедливость. К тому же он был чемпионом села по традиционной украинской «борьбе на поясах».

Павло Коваль был красивым, умным и необыкновенно сильным, девушки вились вокруг него, как пчелы возле меда. Но из всех красавиц он сразу выбрал темноволосую и темноглазую Оксану, крепостную пана Пельтинского.

— Как? Ее тоже Оксана звали? — удивилась Принцесса.

— Именно так, — ответил я и продолжал: — Павло Коваль и Оксана решили пожениться. В те времена кое-где на Украине, как и в некоторых европейских странах, сохранялось средневековое «право первой ночи». Так как Оксана была крепостной, то выйти замуж она могла лишь с разрешения своего хозяина-пана. Зная, как обычно добываются такие разрешения, Павло Коваль однажды подошел к Пельтинскому и сказал прямо: «Если ты осмелишься тронуть мою невесту, спалю тебя вместе с твоим поместьем. Запомни мое слово, пан!»

Но Пельтинский не придал значения словам Павло Коваля и продержал Оксану у себя в спальне две недели. А когда отпустил ее, Оксана пошла не в отчий дом, к родителям, а к большому пруду. Невеста не вынесла позора и утопилась. На ее похороны собралось все село… И той же ночью дом пана Пельтинского сгорел дотла. Ему удалось выбежать из пламени в одних кальсонах. Павло Коваль не стал скрываться, сам явился в полицию и рассказал, что и почему устроил после похорон своей невесты. Его арестовали и через две недели судили. На суд пришли сотни жителей села.

Павло Коваль не раскаялся в содеянном, а, наоборот, заявил: «Жаль, что сам пан Пельтинский не сгорел вместе с домом!»

…Я глянул в окно: глубокая ночь. Принцесса Оксана слушала меня завороженно. И продолжил свой рассказ.

Я рассказывал о том, что Павло Коваля сослали в Сибирь на 25 лет, что каторжные работы он отбывал под Иркутском в Благодатском руднике вместе с несколькими декабристами, которых называли государственными преступниками. От них научился грамоте: читать, писать, считать и кое-что смыслить в происходивших в Российской империи событиях. Отбыл он там все 25 лет, что называется, от звонка до звонка. Ко времени освобождения, к сорока пяти годам, его здоровье оказалось подорванным. Он вернулся в родное село, где все его имущество — хату, кузнечные инструменты — конфисковали по приговору суда. Надо было начинать жизнь заново.

В 1833 году Коваль женился на вдове из села Юхны, по имени Туркеня, которая рано осталась одна и приняла к себе в хату Павло. На Украине это называлось «идти в приймы» или «стать приймаком». В 1834 году у них родился сын. Назвали его Кириллом Павловичем Коваленко.

— Мой дед Кирилл Павлович Коваленко, — рассказывал я Оксане, — в тринадцатилетнем возрасте осиротел. Чуть ли не в один год умерли его отец и мать — мой прадед Павло Коваль и моя прабабушка Туркеня. В тот же год сгорела хата, и Кирилл Павлович пошел работать помощником кузнеца в ту самую старую кузницу, которая когда-то принадлежала его отцу. Проработав в кузнице три года, он отправился в Таврию на заработки. За четыре-пять лет он надеялся заработать денег у богатых таврийских помещиков и вернуться в Юхны, купить делянку земли, поставить на ней свою хату-мазанку и стать, как тогда говорили, свободным гречкосеем.

Кирилл Павлович был нанят конюхом в усадьбу Аскания-Нова, принадлежавшую обрусевшему немцу Эдуарду Ивановичу Фальц-Фейну. Он проработал у старого Фальц-Фейна семь лет, после чего вернулся в Юхны, женился на бывшей крепостной девушке по имени Евфросиния, которая ему родила девятерых детей: Трофима, Емельяна, Фросю, Ареона, Сергея, Родиона, Матрену, Кузьму и Феодосию. Мой отец, Сергей, средний из девяти, родился в 1884 году.

— Сергей? — удивленно переспросила Оксана.

— Да, в детстве его звали так, — подтвердил я. — Но не будем забегать вперед…