Американский доктор из России, или История успеха

Хотя я москвич, но всегда радовался каждой встрече с Ленинградом, единственным европейским русским городом. Москва — это зеркало России, она сфокусировала в себе и отражает все противоречия страны, все положительные и отрицательные стороны жизни русского народа. Но Ленинград — это символ всего лучшего в стране. По воле единственного прогрессивного русского царя Петра Первого он искусственно вырос на границе северных просторов. И взяв начала от своего создателя, он всегда и во всем был более прогрессивным, чем Москва. Триста лет он воплощал в себе надежды на обновление страны. Когда в 1917 году русским людям уже казалось, что обновление явилось к ним бесповоротно, Москва отняла у «колыбели революции» ведущую роль. И что из этого получилось? А то, что Москва в конце концов обманула чаяния народа… Правда, в то время Ленинград назывался Петербургом — кто бы знал, что первоначальное название города вернется к нему!

В аэропорту меня ждала черная «Волга» с предупредительным шофером. Он ожидал встретить американца, но, когда я поздоровался с ним по-русски, обрадовался, расслабился и болтал всю дорогу:

— Вот говорят, у нас теперь новая политика. А продуктов еще меньше, чем раньше было. Какая же это «новая политика»?!

Номер в гостинице «Москва» был бедный, с дешевой мебелью и узкой кроватью. Ладно, мне в нем долго не жить, не затем я сюда прилетел. Пустил воду в ванну, пошел звонить Андрианову, чтобы договориться о встрече назавтра. Раздевшись, отправился купаться — и остолбенел на пороге: в ванну лилась вода темно-коричневого цвета, крепко вонявшая ржавчиной. Что делать? Звать слесаря? Даже с помощью подарков я добьюсь чистой воды не скоро. Я решил сам заняться спуском и наливанием воды. Каждый раз вода постепенно светлела: после коричневой потекла оранжевая, после оранжевой — лимонная. Но все мои старания так и не довели воду до прозрачности, и я встал под желтоватый душ. Вот когда я пожалел, что мне не достался «Ленинград»: уж там наверняка течет прозрачная невская водица!

Я спустился в ресторан отеля — закрыт. В буфете на шестом этаже только растворимый кофе и сухой хлеб. В ближайшем магазине — пустые полки. Все-таки мне попалась маленькая уличная лавочка, в которой оказалось в продаже сухое печенье. А я ждал гостей. Ко мне в гостиницу ехали Ефим Лившиц и Марк Берман.

В 1953 году, когда я начинал свою карьеру в Петрозаводске, там работали и эти два молодых доктора. В те годы государственного антисемитизма туда посылали много молодых врачей-евреев из Ленинграда и Москвы. Я тогда сочинил про Карелию стихи:

Край далекий, Берендеев, Край непуганых евреев…

Теперь оба мои друга занимали солидное положение в Карельском университете. Ехали они ко мне шесть часов на поезде, триста километров. Во всем мире доктора сели бы на свои машины и по скоростной трассе покрыли расстояние за два часа. Но только не в России: автомобилей у моих друзей-профессоров не было, и скоростной трассы между городами тоже не было.

Друзья рассказывали о тяжелых условиях жизни и докторской работы. Я вспомнил:

— Ефим, а ведь в последний раз я встретил тебя как раз в Ленинграде, на улице. Ты мне тогда сказал, что жена послала тебя купить капусту — в Петрозаводске капусты не было.

— Верно. А теперь и картошки нет! — воскликнул он.

Забегая вперед, скажу, что Ефим вскоре уехал в Америку, а Марк — в Израиль…

Мы вышли из гостиницы, отправились на метро на станцию «Невский проспект». Я хотел пройти по проспекту, полюбоваться им, выйти на Дворцовую площадь и набережную Невы. С замиранием сердца поднимался по лестнице из подземного перехода. Передо мной возникли облупленные серые дома.

— Где Невский? Правильно ли мы вышли?

— Это Невский.

— Это — Невский?!.

И все-таки город оставался прекрасным. Так бывает: остаются красивыми глаза, хотя улыбаются они на потускневшем лице.

На следующий день я позвонил Стиву в отель «Ленинград».

— У нас такого гостя нет.

Обзвонил еще несколько отелей — нет. Вот так история, что я тут буду делать один? У меня же нет миллионов, чтобы их жертвовать. Может, Стив поменял день вылета?

Под вечер он сам постучал в мою дверь.

— Стив, наконец ты нашелся! Где ты был?

— Понимаешь, нас привезли в отель «Ленинград», но оказалось, что там нет воды. Мы ждали, но вода так и не появилась. Тогда нас привезли сюда. Нам с сыном дали комнату на одном с тобой этаже.

А я еще ему завидовал!

— Что, здесь часто бывают перебои с водой?

— Не знаю. Раньше не было. Во всяком случае, в первоклассных отелях не было.

— А как ты моешься?

— У себя в ванной.

— И вода у тебя чистая?

— Не идеальная, но терпимая.

— Покажи.

Когда я пустил струю воды, он воскликнул:

— Как ты этого добился? У нас вода темно-коричневая! Позвони, пожалуйста, в техническую службу, чтобы нам наладили воду.

— Не стоит звонить, это займет слишком много времени.

— Вызвать слесаря займет много времени?

— Стив, ты теперь в России, привыкай к чудесам.

Я пошел к нему в номер и полчаса проливал там воду. Стив с сыном завороженно следили за моими манипуляциями.