Американский доктор из России, или История успеха

— Когда будет операция на второй ноге?

— Когда он сможет ходить и бегать, как здоровый?

Гизай испугано прислушивался к их гвалту и, кажется, готов был расплакаться. А я думал: как это отец-психиатр не понимает, что такие вопросы травмируют психику больного ребенка? И как это мать настолько не щадит сына? Я гладил Гизая по курчавой голове и старался смягчить резкость вопросов, как мог:

— Нет, это совсем не больно. Ты не волнуйся, Гизай, ты будешь спать под наркозом. И, конечно, как доктор Френкель сказал, так мы твои ноги удлиним.

Гизай был частным пациентом Виктора, а по правилам американской медицины все обсуждения и пояснения, касающиеся операции и лечения, — на ответственности доктора. Если другие станут вставлять свои предположения и замечания, может получиться печальное несоответствие мнений. Например, я не стал бы заранее обещать многого в удлинении костей, не был бы так категоричен, называя сантиметры. Но раз Френкель так сказал, это было на его ответственности. Поправлять его я не имел права.

Когда посетители стали уходить, претенциозно одетая крашеная блондинка лет шестидесяти протянула мне пачку толстых журналов:

— Доктор Владимир, это вам, посмотрите на досуге.

Я глянул на обложки и смутился: это были номера известного порнографического журнала «Penthouse». Почему незнакомая пожилая женщина решила сделать мне такой странный подарок? Да еще при других людях! И у постели больного ребенка! Я не знал, что сказать. Но мать Гизая туг же с гордостью объяснила:

— Эта дама — наш лучший друг и наша соседка. Наши дома стоят рядом. И знаете, чья она сестра? — Мать важно повысила голос. — Она сестра издателя этого журнала. И сама работает в редакции. Возьмите, доктор Владимир, это интересно.

Интересно-то оно интересно, только смотря для кого и в какой ситуации.

— Спасибо, но мне некогда их читать.

— Да вы не читайте, вы только смотрите на фотографии — такие девочки! — уговаривала мать Гизая.

— Оставьте их у себя, мне надо готовить операцию вашему сыну.

Лечение каждого хирургического больного — это само по себе драматическая история. Тем более такое редкое лечение, как пластическая операция удлинения конечностей.

Вечером, полистав статьи Илизарова, я нарисовал схему того, что мы должны были делать. Виктор одобрил мой план, и мы пошли в операционную.

Работа была почти ювелирная. Мы закрепили на ноге аппарат самого маленького размера и через небольшой разрез рассекли кость посредине. В месте этого рассечения будет идти постепенное растяжение по одному миллиметру в день.

Взволнованные родители ждали в холле и кинулись навстречу:

— Доктор Френкель, как прошла операция?

— О'кей, не волнуйтесь, все сделано как надо.

— Доктор Френкель, когда вы начнете удлинять?

— Через два-три дня станем растягивать по одному миллиметру.

— Доктор Френкель, а нельзя больше, чем по миллиметру?

— Иногда можно делать по полтора миллиметра.

— Лучше делайте по полтора. А вы сможете удлинить ноги на пятнадцать сантиметров?

— Конечно, если все пойдет без осложнений.

— Доктор Френкель, а нельзя на двадцать?

Я стоял рядом и удивлялся: почему они так настаивали на большем удлинении? Ведь нога — не палка, нужно, чтобы мышцы, сосуды и нервы приспособились к новой длине кости.

В медицине есть наблюдение, которое называется «закон парности случаев»: почти всегда вслед за одним каким-нибудь больным поступает другой с таким же заболеванием. Так случилось и на сей раз: буквально через день к Виктору поступил другой частный пациент, мальчик-карлик такого же возраста. Но у него руки были еще короче ног, он ими почти ни до чего не доставал и страдал от этого. Удлинение ему надо было начинать с рук. Опыта в этих операциях у нас было еще меньше.

Мальчика звали Антони, с ним была его мать. В отличие от родителей Гизая она вела себя очень спокойно и корректно, переживала предстоящую операцию без истерики и чрезмерных надежд, без лишних вопросов. Она к нам не приставала и ни на чем не настаивала, просто доверяла нам и жалела своего сына. И сам он был спокойнее Гизая.

В методе удлинения конечностей сделать саму операцию — далеко не все. Потом надо методично проводить удлинение растягиванием кости на аппарате по четыре-пять раз в день, каждый раз на четверть миллиметра. Для этого в аппарате есть специальное устройство с поворотной гайкой. Удлинение занимает от двух до четырех месяцев. Потом удлиненная кость должна в аппарате окрепнуть — это еще три-четыре месяца. Длительное лечение требует терпения от стороны пациента и доктора. Но в американских госпиталях так долго больных не держат. Поэтому первые семь — десять дней я инструктировал больных или их родителей, как делать удлинение. Интересно, что дети понимали и запоминали инструкции быстрей и лучше родителей. Нередко бывало, что они говорили родителям:

— Мама, ты делаешь неправильно. Доктор Владимир показывал вот так. — И все делали верно.

Домой их выписывали с аппаратами на ногах или руках.