Американский доктор из России, или История успеха

В 1965 году, в свой первый приезд в Курган, учась у Илизарова, я делал зарисовки его операций. Собрав их, я понял, что материала было на целую книгу. Тогда я впервые завел с ним разговор на эту тему. Он соглашался, что надо бы написать книгу, но все нет времени. Он действительно был слишком занят операциями, разработкой все новых и новых аспектов своего метода.

Потом я заговорил с ним об этом в 1974 году, в Москве. Он опять отвечал:

— Да, да, я знаю. Я напишу. Все нет времени. Но я напишу, напишу.

Так я и уехал из Союза, не дождавшись его учебника.

Теперь я опять каждый день на занятиях делал зарисовки. Набралась уже толстая стопка рисунков с моими пометками. По ночам я рассортировывал их, и мне пришла идея: с этими зарисовками и пометками я сам смогу написать книгу. Если она будет издана в Америке, это поможет распространению его метода по многим странам.

В действительности проблема с написанием книги Илизаровым была серьезнее, чем его занятость. Ему не хватало общей научной подготовки, у него никогда не было хороших учителей. Он учился в медицинском институте во время войны в городке Кзыл-Орда, куда был эвакуирован его Симферопольский институт. Тогда был недостаток во всем, в том числе и в преподавателях института. Илизаров был САМОУЧКА и поэтому сугубый практик-эмпирик: когда ему приходили в голову светлые идеи, он тут же применял их на практике. Он с большим трудом описывал свои операции в журнальных статьях. И собрать их все в одну книгу сам не мог.

Когда через двадцать лет напряженной работы ему удалось пробиться через рогатки бюрократии, он занялся строительством института в Кургане. Это занимало массу его времени и кипучей энергии. И вот теперь он получил мировую известность и постарел, а учебника так и не написал…

По вечерам к нам в общежитие приходили студенты местного педагогического института, изучающие английский, — восемь девушек и парень. Их прислали для языковой практики. Сначала они стеснялись и жались кучкой у входа. Узнав, кто они, я привел их в наш «салон» — просторную общую комнату, где стояло пианино и бильярд, и объявил нашим:

— Это студенты, они говорят по-английски и пришли познакомиться с нами.

Американцы очень обрадовались гостям, с которыми можно говорить по-английски.

Средний возраст нашей группы был выше сорока, и эти студенты своим молодым задором и веселым смехом очень скрашивали наши вечера, помогая коротать свободное время. Завязывались беседы: они расспрашивали про Америку, наши расспрашивали их про жизнь в России. Было много смеха, мы танцевали, пели американские, английские и русские песни, выезжали вместе за город, играли в пинг-понг, волейбол и футбол.

Одна из девушек, самая юная, лет семнадцати, всегда сияла лучезарной улыбкой и играла живыми глазками. Ее звали Нина. Шутя, я как-то сказал ей:

— Я хотел бы, чтобы у меня была внучка, как ты. Хочешь, зови меня дедушкой — на «ты».

— Нет, вы можете звать меня внучкой, но я вас буду звать по имени-отчеству. Какое у вас отчество?

— У американцев нет отчеств.

— Нет, серьезно — какое?

— Ну, если хочешь, зови меня Американович…

В небольшом институтском валютном магазине (для лечившихся там иностранцев) мы покупали жевательную резинку, кока-колу, конфеты, печенье, шоколад и раздавали студенткам и нашим поварихам и официанткам. Для мужчин интересней, конечно, были сигареты и хорошая водка. У всех нас были с собой какие-нибудь сувениры, и мы раздали их очень быстро. Русские наши друзья всегда шумно радовались американским безделушкам.

Через несколько вечеров девушки-студентки стали подходить ко мне и спрашивать:

— Нельзя ли от кого-нибудь получить приглашение в Америку, чтобы приехать и временно там поработать?

— Какую работу вы имеете в виду?

— Мы слышали, что можно устроится бэби-ситгерами — сидеть с детьми. Нам говорили, что за эту работу в Америке хорошо платят.

— Но ведь вы учитесь. Что будет с вашей учебой?

На это они грустно отвечали:

— По-настоящему мы даже не знаем, для чего учимся. За работу учителя или переводчика платят такие гроши, на которые не проживешь.

Или говорили со смехом:

— А может быть, нам повезет и мы выйдем за американских миллионеров…

Потом кто-то из наших докторов действительно пригласил в Америку одну из студенток. С другими я долго вел переписку, но вызов устроить никому не смог. А моя «внучка» вскоре вышла замуж и уехала в Москву.

Единственного парня в их группе звали Миша, но он просил называть его по-английски — Майкл. Если девушки обсуждали со мной практические вопросы их будущей жизни, часто шутили и смеялись, то Майкл любил порассуждать о политике, покритиковать новые веяния в стране. Затянувшись американской сигаретой, он заводил разговор: