Американский Голиаф

– Вот что я вам скажу. Я с самого начала относился к этому каменному человеку с некоторым подозрением. Меня беспокоило то, как выглядит его тело. Я спрашивал себя, отчего даже перед лицом ужаснейшего из мучений человек подобной величины вдруг подвергся столь сильной деформации. Будь он тем, на что претендует, боль не могла бы его беспокоить, ибо смерть ему должно встречать с радостью, как приглашение к Богу. Передайте своим читателям, что преподобный мистер Генри Турк не был ни поражен, ни в какой бы то мере обеспокоен заявлением о подделке. Возмущен – да Потрясен – нет. Я, знаете ли, не видел воочию сей захороненный объект, а теперь сомневаюсь, что увижу.

– Но вы же повторяли много раз, что Голиаф – это Божественное подтверждение вашей теории насчет того, что Господь – американец.

– И повторю опять. Если доказано, что исполин – продукт нечистых рук, скажите мне вот что, Уилмер. Можно ли считать запятнанным храм, один кирпич которого заложен в стену посредством некой низости? Шпили собора возводятся людьми, однако постепенно достигают величия. Какие бы намерения ни служили повивальной бабкой сему эрзац-ископаемому, сейчас это не имеет значения. Я утверждаю и разрешаю вам повторить мои слова, что, благодаря восхитительной метаморфозе и подобно статуе в церкви, Кардиффский исполин превратился в нечто большее, чем глиняная «утка». И пожалуйста, не называйте его Голиафом, я просил много раз.

– Сначала вы говорите, что заподозрили неладное в первую же минуту, как они нашли исполина, а теперь – что его сила обернулась настоящей? Как-то не очень последовательно.

– Вера превосходит колонку цифр, что возрастают на одну и ту же величину. Неужто Господь – бухгалтер, которому нужно свести баланс? Надеюсь, вы так не думаете, Уилмер.

– Могу я поговорить с миссис Турк?

– Моя жена нездорова.

– Сестра Халла? Кузина Ньюэлла? Станет ли она отрицать…

– Вы испытываете терпение священнослужителя. Оградите мою жену от всего этого. Согласны ли вы отвечать за действия своего брата или дальнего родственника?

– Мои родственники не лепили исполинов. Вы лично знакомы с Ньюэллом или Халлом?

– С Ньюэллом нет, его имя вообще почти не упоминалось. Я общался мимоходом с Джорджем Халлом, однако счел его иконоборцем и циником, терзаемым темными мыслями. Этот человек торгует табаком, Я как мог помогал ему, то же делала и миссис Турк, но теперь понимаю, что мы печальнейшим образом не преуспели в сей трудной миссии.

– Значит, вы знали о своих родственных связях с Кардиффским исполином?

– Не так давно они привлекли мое внимание, но я воспринял это спокойно, как еще один добрый знак Всевышнего, коему я служу.

– Как вы думаете, эта новость повлияет на планы, связанные с семинарией Герберта Черная Лапа?

– Убирайтесь немедленно. И приостановите мою подписку на «Акли стар стэндард».

Преподобный Турк ушел в дом, где Саманта, трудясь над укладкой чемоданов, напевала «Ору Ли».[92]

– Кто там был, Генри? Что случилось? На тебе лица нет.

– Раскладывай все обратно, – сказал Турк. – Наши планы меняются.

Преподобный рухнул в кресло, покрытое оленьей шкурой. И с ужасом увидел, как по стене катается хитрый глаз Уилмера Фрума, злорадно высматривая малейший признак духовной течи. Турк сообразил, что глаз ему померещился, – то была всего лишь случайная игра света, отраженного от стоявшей на подоконнике хрустальной пирамиды.

Чикаго, Иллинойс, 6 февраля 1870 года

Скульптура, названная многими уважаемыми эстетами «шедевром древности», как стало известно, делалась на заказ у нас в Чикаго ныне покойным Эдуардом Залле и его помощником скульптором Герхардтом Буркехартом, который живет на Норт-Кларк-стрит и, по-видимому, специализируется на архитектурных аксессуарах и надгробиях. В ответ на похвалы критиков в адрес исполина мистер Буркехарт скромно сказал нашему репортеру: «Всего день работы».

Герхардт Буркхарт поднял прутик, валявшийся на земле у мавзолея партнера:

– Так вот. Я подумал, тебе лучше услышать это от меня, Эдуард. Тебя они вывели правильно, рад сообщить, зато меня перепутали. Наверное, это добавит тебе удовольствия. Передай мое почтение Вельзевулу и трудись дальше.

Бостон, Массачусетс, 6 февраля 1870 года

Прочитав в «Бостон глоб» «ГОЛИАФ РАЗОБЛАЧЕН: БИТВЫ И БЕДЫ», Аарон Бапкин помчался по коридору в комнату Анжелики выяснять, что она знает об этой скандальной истории. Припудривая лицо, Анжелика рассказала о хеллоуинском признании Джорджа Халла, умолчав о том, что именно заставило ее мужа это сделать.