Американский кинокомикс. Эволюция жанра

Но не только официальное градостроительство ориентировалось на помпезно-величественную античность. Каждый городок, даже деревня могли похвастаться своим «чудо-домом», самым красивым зданием, описание которого можно найти в книге Марка Твена «Жизнь на Миссисипи»: «Дом – большой, четырехугольный, двухэтажный, рубленый, выкрашенный белой краской, с портиком, как у греческого храма, – с той разницей, что здесь колонны с каннелюрами и коринфские капители – лишь трогательная подделка». (С подобными отсылками к античности мы встретимся, говоря о генезисе героев комиксов).

Имперские настроения, пропитанные идеями «явного предначертания», усиливались по мере продвижения фронтира – зыбкой границы зоны освоения Дикого Запада, расположенной на территории современных штатов Северная Дакота, Южная Дакота, Монтана, Вайоминг, Колорадо, Канзас, Небраска и Техас – к побережью Тихого океана. Американский историк Ф. Тернер, который ввел в научный обиход понятие «фронтир», называл его «точкой встречи дикости и цивилизации». Пейзажист Фредерик Чёрч, изображая горы с заснеженными вершинами, стремился передать ослепительно чистый свет божественного духа, а в эмблематичных картинах, навеянных Гражданской войной, – патриотический месседж, символизирующий силу победоносного Союза, воплощение мечты первопоселенцев о создании «нового Иерусалима», сияющего «града на холме».

Наряду с этими крупномасштабными героическими полотнами в народном обиходе получили широкое распространение картинки художников-примитивов, излюбленными жанрами которых были портрет и пейзаж. Именно в их произведениях обнаруживаются черты протокомикса. Например, на картине Чарльза Хофмана, изображающей вид Беркс-Каунти-Элмсхауза (1848) в центре, в овальном медальоне под гербом с надписью «Сила, Свобода, Независимость», помещен крошечный городок, а вокруг в отдельных «клеймах» «крупным планом» его достопримечательности: больница, школа, дома местной знати.

Характеризуя типичные приемы живописи примитивов, искусствовед Е. М. Матусовская в книге «Американская реалистическая живопись» по сути дела описывает технику комиксмейкера со свойственным ей вольным обращением с масштабами, пропорциями фигур и предметов, с перспективой, а также с «ковровым» заполнением листа. «В пейзаже, – пишет автор, – как правило, глубина и удаленность передавались при помощи резкого перспективного сокращения. Чаще всего художник выбирал очень высокую точку зрения… или очень низкую, отчего земля как будто приподнималась, становилась дыбом, а линия горизонта уходила под самый верхний край картины. Очень часто использовалось и такое построение, при котором передний план растягивался в глубину, а дома отодвигались и располагались как бы на острие, на самом гребне земли, замыкая собой перспективу» (Матусовская, с. 16). Матусовская приводит в пример картину неизвестного художника «Девочка с бокалом» (ок. 1795), где стеклянный бокал, наполненный земляникой, превращается в огромную вазу ростом с саму девочку. А в рисунке другого неизвестного примитива «Кошка» (ок. 1840) над травой возвышается явно несоразмерная гигантская кошачья голова с горящими желтыми глазами. В зубах кошка держит пойманную птицу. И поскольку тела кошки автор не нарисовал, а голова ее приходится по высоте вровень с верхушками деревьев, она получилась настоящим хищным зверем, «тигром», изображенным как будто с точки зрения ее жертвы – птички.

Характерно, что, говоря о творчестве народных художников-примитивов, Матусовская подходит к изначальным вопросам психологии возникновения искусства и сравнивает их произведения с детскими рисунками. Она выделяет такие их общие свойства, как «любовь к многочисленным деталям, как описание какого-либо события при помощи перечисления таких деталей, как своеобразная многословность и отсутствие строгого разделения жанров, как свободное включение надписей в изображение и пренебрежение воздушной перспективой и фактурой, как пристрастие к чистому цвету и стремление к гротескной заостренности характеристик. Без сомнения, одну природу имеет и вольное обращение с масштабами и пропорциями фигур и предметов. Наконец, бросается в глаза, что и ребенок, и народный художник… во многом изображают не то, что они непосредственно видят и наблюдают, а то, что они знают об изображаемом предмете, человеке или событии. Отсюда и проистекает то, что мы, не имея иного, более точного слова, называем условностью такого искусства» (там же, с. 22–23). Выходит, что Матусовская солидаризируется с Грёнстином, который именно в качестве достоинства комментирует «предрассудок», согласно которому комикс возвращает нас в детское состояние.