Американский орёл

Однако Грёбке был похож на бухгалтера. Ничего общего с трёхметровым чудищем в чёрном кожаном пальто, которое расчленяет невинных в дюжине стран Европы.

— Не знал, что гестапо работает в Штатах, — сказал Сэм.

— Разумеется, — сказал Лакутюр. — Вокруг всех посольств и консульств шныряют сотрудники гестапо. Длинные руки Гитлера тянутся во множество мест, а здесь проживает немало немцев. Гестапо предпочитает приглядывать за всеми, желая быть уверенным, что все они остаются добропорядочными немцами, даже живя в Штатах.

Грёбке что-то произнёс по-немецки в адрес фбровца, и тот быстро ответил.

— Простите, инспектор. Ганс слегка нетерпелив. Колбасники предпочитают, чтобы всё было чётко и официально. Так что, давайте к сути: вы нашли труп два дня назад?

— Да, нашли. Пожилой человек, документов нет. Причина смерти — убийство. Нашли возле железной дороги, неподалёку от гавани.

— Подозреваемые?

— Никаких, — ответил Сэм.

— При нём был какой-нибудь багаж? — спросил Лакутюр.

— Нет.

— Какие-то бумаги или фотографии?

— Ничего.

Последние ответы Сэма Лакутюр перевёл на немецкий. Затем он спросил:

— Как именно было обнаружено тело?

— Его нашёл бродяга, который гулял вдоль железной дороги. Также он заметил кого-то, кто может быть интересен, однако мне не удалось снова выйти с ним на связь.

Лакутюр снова протрещал на немецком, затем сказал:

— Продолжайте.

Сэм взглянул на пустое, гладкое лицо немца и подумал: «Ну, конечно, бухгалтер. Банковский счетовод, который, не моргнув глазом, способен вышвырнуть целую семью из дома, едва те хоть раз просрочат выплату по ипотеке».

— И всё. Других свидетелей нет, данных тоже пока нет. Мне кажется, тело…

Лакутюр перебил его.

— Уверен, вы всё сделали, как надо. Однако с сего момента и впредь это дело переходит в ведение ФБР. Хорошо, детектив?

— Инспектор, — сухо поправил его Сэм. — Моя должность в департаменте называется «инспектор», а не детектив.

— Прошу прощения, инспектор. — Фбровец улыбнулся без единого намёка на раскаяние. — Чуть позже мы пообщаемся с вашим судмедэкспертом, а также хотим получить копию вашего отчёта.

— Вы получите всё, что пожелаете, — сказал Сэм. — Но мне хотелось бы знать, почему вас заинтересовал этот труп. И откуда вы о нём узнали?

— Вы отправили телекс в полицию штата, — ответил Лакутюр. — Мы получаем копии всех таких телексов. Немцы разыскивают конкретно этого человека по причинам, которые они предпочитают держать при себе.

— Значит, вы не можете сказать, кто это и почему он находился здесь нелегально?

— Не сказал бы, даже если б мог, поскольку это не ваше дело, — сказал Лакутюр. — Потому что мы убеждены, что это труп немецкого преступника, это дипломатический вопрос, и поскольку расследованиями в Германии занимается гестапо, то это дело гестапо. А поскольку нам не нравится, когда гестапо шарится по нашей славной земле без присмотра, то это ещё и дело ФБР. Я ясно излагаю?

— Вполне ясно, но я всё же хочу знать…

Лакутюр расставил в стороны огромные руки и Сэм заметил, как гладко были наманекюрены его ногти.

— А вы любознательный человек. Как и я. И мне любопытно, каким образом простой сержант-патрульный, вроде вас, стал инспектором полиции, в то время как ваш старший брат отбывает шестилетний срок в трудовом лагере. В трудовом лагере в Нью-Йорке, верно? Лагерь «Ирокез»?

Немец, кажется, наслаждался состязанием двух американцев. Во рту у Сэма пересохло. Имя Тони, всё же всплыло.

— Да, — сказал Сэм. — Мой брат отбывает шестилетний срок. За организацию профсоюза. Это было ещё в те времена, когда подобное было законно.

— Было время, когда бухло было законно, затем незаконно, а затем снова законно. Кто вообще, нынче за таким следит, блин? — Лакутюр хмыкнул.

Сэм взглянул на немца и произнёс:

— Вы получите мой отчёт. Я попрошу миссис Уолтон напечатать копию, через час должно быть готово. Но я по-прежнему хочу кое-что знать.

— Мне плевать, что вы хотите знать, мне больше нечего вам сказать.

— Вопрос адресован не вам, — сказал Сэм. — А гестапо, если можно.

Лакутюр бросил взгляд на Грёбке.

— Ладно, инспектор. Только быстро.

— Этот человек было очень истощён. А на запястье у него есть цифры. Девять, один, один, два, восемь, три. Он может это объяснить?

Лакутюр произнёс пару предложений немцу и тот понимающе кивнул. Грёбке ответил медленно и чётко, после чего Лакутюр перевёл:

— Он говорит, что не знает о гастрономических привычках этого человека. Что же касается татуировки, возможно, однажды вы окажетесь в Берлине, в штаб-квартире гестапо на Принц-Альберт-штрассе, 8 и он всё вам расскажет. Но не здесь и не сейчас.

— Так себе ответ, — заметил Сэм.

Лакутюр сделал знак немцу, встал и взял шляпу.

— В данный момент вам доступно только это. А теперь, было приятно и всё такое, но вы не против больше не тратить, блядь, наше время?

Сэм чувствовал, как всё его лицо горело.

— Нет, не против.

Немец коротко поклонился.

— Danke[18], герр инспектор. Спасибо. До свидания.

— Ага. Удачи.

* * *