Американский орёл

— Ладно, — пообещал он, глядя ей вслед, восхищаясь тем, как форма плотно облегала её бедра и прочие изгибы. На дальней стороне стойки он заметил сидящих отдельно мужчину, женщину и ребенка. Перед ними стояли чашки с чаем и пустые тарелки, у локтя мужчины лежала бумажка со счётом. Они были хорошо одеты и сидели молча. Сэм знавал таких. Беженцы. Французы, голландцы, британцы, или евреи со всех концов Европы. Как и большинство городов на атлантическом побережье, его родной город просто кишел беженцами. Эта семья пришла сюда, скорее всего, ради горячего обеда, и пыталась растянуть этот миг, пока им тепло и сухо. Сэм знал, что они здесь нелегально. Ему было плевать. Это забота кого-то другого, не его.

Он вновь заглянул в свои записи, стараясь выбросить Донну из головы. Записал он не очень-то много. Покойник, без документов, приличная одежда и татуировка: 9 1 1 2 8 3. Что это значит, блин? Ряд цифр, который настолько важен, что его нельзя забыть? Что, например? Счёт в банке? Номер телефона? Или это некая комбинация… или замена букв? Он принялся считать в блокноте, подставляя под каждую цифру соответствующую букву английского алфавита, получилось IAABHC. Он попытался вспомнить, с чем могли быть связаны эти буквы, и не преуспел. Значит, возможно, это всего лишь цифры.

Но зачем заморачиваться и татуировать их?

Сэм оторвал взгляд от блокнота и увидел, как на противоположном краю стойки мальчик что-то шептал матери. Та указала в дальний конец зала. Мальчик сполз со стула и отправился в уборную. Он был примерно одного возраста с Тоби. Сэм задумался, каково это — в столь юном возрасте оказаться оторванным от дома, оказаться в незнакомой стране, где люди, порой, обращаются с тобой хорошо, а, порой, арестовывают и отправляют в лагерь.

Он извлек бумажник и заглянул в него. Сэм вздохнул. Работа в полиции означала хорошую зарплату, но не только её одну. Хотя…

Второй раз за ночь Сэм достал долларовую купюру. Он дождался, пока мальчик выйдет, затем уронил купюру на линолеум. Когда мальчик проходил мимо — Сэм уловил запах нафталина, исходящий от его пальто, вероятно обносков, выданных ему в Армии Спасения — он вытянул руку и ухватил его за локоть.

— Эй, погодь.

Мальчик замер и Сэм почувствовал, как его рука начала дрожать.

— Сэр? — произнёс мальчик.

Сэм указал на пол.

— Ты тут кое-что уронил, когда проходил мимо.

Мальчик — кареглазый с оливкового цвета кожей — тяжело покачал головой. Сэм склонился к грязному полу, поднял купюру и вложил её в ладонь мальчишки.

— Да, я видел, как ты её выронил. Это твоё.

Мальчик вытаращился на Сэма. Затем его пальцы сжали купюру и он побежал к родителям. Отец принялся что-то жарко шептать матери, но та покачала головой и взяла доллар у мальчика. Она взяла чек и кивнула владельцу «Хижины» Джеку Тиниосу, который только что вышел из кухни. Он взял чек и купюру, затем подошёл к Сэму, вытирая шершавые ладони полотенцем.

Подобно большинству владельцев ресторанов в Нью-Хэмпшире, Тиниос был родом из Греции, но переехал сюда незадолго до того как нацисты захватили его страну в 41-м. Его настоящее имя начиналось с буквы Ж и состояло из десятка слогов; для того, чтобы остальным было проще, он сократил его до Джека. Он обладал живым лицом, носил влажные от пота усы и имел толстые мускулистые руки. Одет он был в футболку и грязные серые брюки, вокруг живота висел фартук.

— В сотне метров отсюда на железной дороге нашли труп, — сказал Сэм.

Джек вздохнул.

— Слышал.

— Мужик, лет шестидесяти, может, моложе. Блондин, был одет в белую рубашку, чёрный костюм без галстука. Он сюда сегодня заходил?

— Нет.

— Уверен?

— Когда сюда заходят люди в костюмах, я это замечаю. Сегодня человека в костюме я не видел.

— Так, ладно, — произнёс Сэм. — Пару часов назад сюда заходил ещё один парень, просил телефон, чтобы вызвать копов. Он был не в костюме. Его ты заметил?

— Конечно. Бородатый, в длинной шинели. Сказал ему проваливать.

— И даже не позволил ему воспользоваться платным телефоном?

— Этот козёл просил пять центов. Знаешь, что было бы, если бы я дал ему пять центов? Он бы сбежал. И ни его самого, ни монеты я больше не увидел бы.

— Возможно, ты препятствовал следствию, Джек. Если бы ты дал ему позвонить, мы приехали бы раньше.

— Да ну, нахрен. Какое мне дело до покойников? Какое мне дело до бродяг с железной дороги, которые живут как животные, ссут и срут в лесу, постоянно лазят ко мне, роются в мусорках, ищут объедки, разбрасывают всё вокруг. Почему их не выметут? А? Я налогоплательщик. Почему их не вычистят?

Сэм бросил на стойку два четвертака.

— Приоритеты, Джек, приоритеты. На днях…

Джек произнёс что-то по-гречески и сгрёб монеты.

— Говоришь, как президент. «На днях». Или как король. «На днях».

— Конечно, — сказал Сэм. — И проверь, чтобы Донна получила чаевые, ладно?

— Само собой, проверю.