Американский пирог

До отъезда мне предстояло сжечь за собой все мосты. Дел было навалом: дома накопилась уйма одежды, побрякушек, косметики и прочего хлама. Недаром же я — «материальная девушка»! Конечно, мои средства всегда были очень скудны, но такие, как я, всегда накопят барахла, хоть дорогого, хоть совершенно бросового. Теперь я решила избавиться от всего лишнего и даже открыла Элинор свой коронный рецепт лимонного пирога, без которого ей просто не создать кондитерской. Мне стало казаться, что после смерти от нас не остается ничего: ни вечной души, ни даже пятого измерения, благодаря которому можно являться живым в виде призрака. Остаются лишь шмотки: платья, книги, помады-румяна и колготки. Надо действовать как сестрица Фредди: она выбрасывает все, что не умещается в ее машину. Так что на деньги страховой компании я куплю себе «форд-эксплорер», причем обязательно красный.

Когда брат Стоуи изрек наконец «аминь», я снова поглядела на гроб, который стоял над могилой на специальном гидравлическом подъемнике.

— Ты идешь? — спросила Фредди.

— Сейчас-сейчас, — ответила я, — ступай вперед.

— Я тоже подожду, — сказал Сэм, и я подумала: «Родная моя, да тебе сегодня везет!» Снаружи дождь лупил по зонтам всех собравшихся. Я еще раз оглядела толпу в поисках знакомых лиц. Кивнув Грэнстеду с Ламбертом, я вдруг заметила зеленоглазого парня с льняными кудряшками и едва не провалилась сквозь землю.

— Джесси? — спросила я, искоса глядя на него.

— Привет, Джо-Нелл, — обрадовался он и пошлепал ко мне прямо по лужам.

Как только мы вернулись с кладбища, весь наш дом заполонили старухи. Штук пять этих зануд торчало на кухне, намывая стаканы и вилки, словно перед праздничным застольем. Остальные сновали вокруг стола вишневого дерева и расставляли на нем угощение. Кто-то то и дело спрашивал: «А она положила шоколада в свой соус? Странно, а все равно вкусно». Сестры Холлоуэй раскладывали вилки, ложки, ножи и салфетки. Фредди стояла во главе стола и разливала чай со льдом. Сэм и Джексон держались по разным углам комнаты и настороженно переглядывались. Ну я-то такого конфуза не допустила (Ламберта я вовсе не пригласила, а Джесси велела быть паинькой).

Тут к нам с Элинор подошла Джорджия Рэй Толливер. Без засаленного комбинезона она смотрелась просто дико: на ней было красное хлопчатобумажное платье с узором из корабликов, а на ногах — белые туфли с открытыми носами, вышедшие из моды еще году в сороковом. Сочетание «вырви глаз», но, вероятно, это был ее лучший наряд.

Миссис Констанция Смайт притащила с кухни дымящееся блюдо — «пресловутое рагу из морепродуктов», как она с гордостью объявила. На ней было черное платье, шуршавшее при малейшем движении, как старый целлофан. Через пару минут в столовой воняло так, словно кто-то открыл протухший кошачий корм. Разумеется, это не ее вина: она же урожденная янки, приехавшая к нам то ли из Мэна, то ли из Массачусетса, где ни хрена не смыслят в морепродуктах. Добавь она хоть чуточку лимонного сока и приправ, этой вони бы не было, но Констанция в жизни никого не слушала: у нее же «своя голова на плечах». Ходят слухи, что в свое время земляки прогнали ее с севера поганой метлой. (И честно говоря, я этому верю.)

С кухни кто-то крикнул, что у нас кончились тарелки.

— А чтоб вымыть все это, понадобится дня два, — пробасила Джорджия Рэй Толливер и полезла в карман. — Вот что, Элинор, на тебе двадцать баксов и езжай-ка ты в «Винн-Дикси». Накупишь там бумажных тарелок и стаканчиков.

— Я? — Элинор прямо позеленела. — Нет, я не поеду. Я слишком убита горем. Едва я сяду за руль, как тут же во что-нибудь врежусь.

— Езжай. Тебе полезно проветриться, — сказала Джорджия.

— Нет, не поеду. — Теперь она побледнела как полотно.

— Держи. — Джорджия все совала ей деньги.

— Нет, убери их. — Элинор оттолкнула банкноты. — Я же сказала: никуда не поеду.

— Я бы сама съездила, но мой грузовик сломался. А ваш фургон стоит перед домом и на ходу.

— Ну так езжай на нем, — уперлась Элинор.

— Я разогрею цыплят. Смотри, сколько голодных гостей.

— Ладно-ладно, — вздохнула Элинор, — Джо-Нелл? Поедешь со мной?

— Солнце мое, куда я поеду?! Я же калека!

— Езжай-езжай, — повторяла Джорджия, пихая ей деньги, — свежий воздух пойдет тебе на пользу.

— Но там же дождь, — хныкала Элинор.

— Да езжай уже, в конце концов! Не то схлопочешь пенделя!

Когда она наконец побрела к машине, вцепившись в свою огромную кошелку, я стала потихоньку пробираться в столовую. А вы думали, с ходунками можно бегать сломя голову?! Гостей собралось — не протолкнешься. Странно, конечно, когда в доме орудует ватага старух, но ради Минервы я была со всеми приветлива. Наш стол уже ломился от всякой всячины. Вспомнив, сколько еще осталось в холодильниках, я просто ахнула: «Куда же Элинор все это денет?» Сама я не бог весть какой едок: предпочитаю смотреть, как едят другие. В отношении мужчин Минерва нам всегда советовала: «Главное, девочки, смотрите, как он ест».