Американский пирог

Майкл Ли Уэст Американский пирог

Памяти моего отца посвящается

Живите и молитесь, усерднее поститесь,
А плюшки и пирожные в раю для вас отложены.

Джо Хилл. Проповедник и раб

Прелюдия ПОЛУОСТРОВ НИЖНЯЯ КАЛИФОРНИЯ 29 декабря 1995 года

ФРЕДДИ

Едва я спустилась на дно в прохладные синие воды за островом Нативидад, недалеко от мыса Эухения, как прямо надо мною возник серый кит, плывший среди бурых водорослей. Массивный, как железнодорожный состав, он несся к густо заросшему дну. Я испугалась, что не успею увернуться, но в самую последнюю секунду кит резко развернулся и прошел чуть выше. Подняв глаза, я увидела сорок футов живой плоти с легкими размером с «фольксваген» и 250-фунтовым сердцем, отбивающим по девять ударов в минуту. Я объездила полмира и видела тысячи китов, но они по-прежнему внушают мне благоговейный ужас, что довольно странно, если учесть мою профессию: ведь я цетолог[1], причем специализируюсь именно по подвиду Eschrichtius gibbosus, то есть по серым китам.

Мой муж, доктор Сэм Эспай, тоже изучает китов, но в ту минуту он был примерно в двадцати футах надо мной и посиживал в лодке со своей белобрысой ассистенткой. Связаться с ним можно было лишь при помощи телепатии, но этому мешало мое глубоко научное мировоззрение. Я родилась в Таллуле, в штате Теннесси, но считаю, что ничуть не похожа на классических южанок — этих домовитых кулинарок, которые чтят память предков и полны суеверий, а также проводят полжизни, валяясь в постели.

Теперь я живу на западном побережье, в маленьком городке Дьюи, к северу от Сан-Франциско. Каждый год в ноябре мы с Сэмом бросаем вызов Калифорнийскому течению и отправляемся в Мексику, на полуостров Нижняя Калифорния. Там, около двадцать восьмой параллели, в лагунах Герреро-Негро и его окрестностей серые киты, как правило, зимуют, спариваются и заводят потомство. Остаток года мы проводим в Дьюи, на овцеводческом ранчо Мэкки, отца Сэма. Обитатели ранчо просто в восторге от наших наблюдений за китами. Они обожают рассказывать туристам, как мы купили и отреставрировали подержанную моторную лодку для ловли тунца, заплатив за нее как за жилой автоприцеп. К тому моменту она уже давно рассыхалась в доках, но все же годилась для плавания, а ее прочный деревянный корпус выглядел точь-в-точь как у старенького минного тральщика Жака-Ива Кусто. Обитатели Дьюи неизменно докладывают об этом туристам, добавляя, что у Джона Уэйна тоже был минный тральщик, за который он расплатился песней и который затем переоборудовал в шикарную яхту. Сэм нарек наше судно «Мисс Фредди», и под восхищенными взглядами горожан я разбила о нос лодки бутылку отличного калифорнийского шампанского.

Кит был так близко, что я отчетливо видела паразитов, облепивших его огромный глаз. Серые киты не обладают слухом, в отличие, например, от зубатых, но этот каким-то образом ощутил мое присутствие. Лишь десятая часть китов у побережья полуострова «ручные» — готовы буквально выискивать человека в лагунах. Подумав, что этот — один из них, я решила подплыть поближе и рассмотреть его. Кит же, почувствовав мое приближение, рванулся вперед, и его гигантский хвостовой плавник пронесся в нескольких дюймах от моего лица. Он ударил по воде с такой силой, что меня выбросило из водорослей, а регулятор выпал у меня изо рта. На мгновение меня ослепили брызнувшие во все стороны пузырьки, и впереди тут же выросла покрытая илом скала. Я еще успела выставить перед собою руки, но избежать столкновения не удалось; врезавшись в камень, я оцарапала лоб, а затем снова вылетела в середину потока. Моя маска, кружась, опускалась в водоросли, но мне было как-то все равно. Скалистый склон справа от меня растаял в сияющей тысячью оттенков синеве.

Тут-то мне и показалось, что я упустила время. В груди начинало теснить, и я с содроганием поняла, что не дышу уже очень долго; отчаянным движением я нащупала регулятор, прижала его ко рту и втянула в себя кислород. Перед моими глазами выдыхаемый воздух рвался кверху в виде крупных сплющенных пузырей. Снизу казалось, что поверхность воды покрыта легкой рябью; посреди солнечного сияния темным пятном маячила наша лодка. Вероятно, именно так выглядит небо, когда умираешь.

Я потрясла головой, чтобы слегка прийти в себя, и вода вокруг забурлила, такая же прохладная и бодрящая, как шампанское, когда пьешь его прямо из бутылки. Передо мной взвилась какая-то красная струйка и стала расползаться в воде, словно кто-то пролил краску. Мне все еще было не по себе, но я тут же поняла, что нахожусь не слишком глубоко, так как уже на глубине двадцати пяти футов перестаешь различать цвета. Первыми пропадают оттенки красного и оранжевого; а когда опускаешься на сто футов, кругом остается один лишь голубой. Я было потянулась к облачку краски, но тут до меня дошло, что это не краска, а кровь.