Американский принц

Но Эш видит. Поэтому, когда он шепчет: «Трахни ее сильнее, Эмбри, трахни ее так, как хотел все это время», я знаю, что он делает. Подпитывает, и дразнит голодную ревность между ними. Это разжигает вице-президента, разжигает меня, как бочка, падающая вниз с водопада, я внезапно перехожу от ожидания к бессвязному экстазу, дико сжимаясь вокруг члена Эмбри, хватая ртом воздух, а конвульсии вытесняют все мысли и знания из моего тела. Нет ничего, кроме глубокого природного освобождения, чистого гормонального удовольствия.

Эмбри повинуется Эшу и выходит, но я вижу по его сжатой челюсти и подтянутым яйцам, что он практически на грани. Он опускается на пятки. Затуманенный взгляд немного обостряется, когда Эш говорит:

— В дальнем ящике стола должна быть смазка. На обычном месте.

На обычном месте?

Мне любопытно, но потом я вспоминаю те месяцы между смертью Дженни и мной. Я дрожу от чистейшей похоти, когда задумываюсь, сколько раз мужчины передо мной трахались в этой постели — мысли об этом возбуждают, и в то же время наполняют знакомым чувством страха и опасения. Между ними так много всего было, столько любви, секса и горя, я чувствую себя помехой между ними. Словно я всегда буду по другую сторону занавеса, слишком плотного, для того, чтобы можно было выбраться в одиночку.

— Трахать вас обоих в моей постели — настоящий подарок, — говорит Эш, словно чувствуя, о чем я думаю. — Я никогда и представить себе не мог… — Он замолкает, а затем протягивает руку за тюбиком, который передает ему Эмбри, снова становясь холодным. — На живот, Грир. Держи голову так, чтобы Эмбри мог трахнуть твой рот, если захочет.

Эмбри хочет, поэтому он становится на колени рядом со мной, проталкиваясь мне в рот в тот момент, когда я готова. Эш кладет подушку под мои бедра и щиплет попку, а я верчу ею перед ним.

— Не проверяй меня, Грир, — предупреждает Эш. — Тебе же лучше, если я буду терпелив.

Но его голос и руки, начинают грубо и жадно двигаться по моих бедрам… терпение Эша рассыпалось, уничтоженное шансом трахнуть мою задницу. И он не теряет времени, и, как только я готова, скользит пальцем в плотный розовый бутон, растягивая по бокам, подготавливая меня к своей огромной эрекции. Он добавляет второй палец, и я издаю стон вокруг члена Эмбри, из-за которого тот хватается за изголовье кровати и за мои волосы, бормоча проклятия себе под нос.

— Дождаться не могу, чтобы трахнуть тебя сюда, — говорит Эш, и теперь его пальцы начинают толкаться в меня медленным, прокручивающим движением. — Мой маленький принц был первым мужчиной в тебе, но я стану первым мужчиной, который проникнет в твою попку, и даже сказать не могу, сколько раз я думал об этом. Как горячо там будет. Как туго. Как грязно.

Я отрываюсь от Эмбри и счастливо улыбаюсь Эшу через плечо, со словами:

— Да, прошу.

— Грязная девочка, — выдыхает Эш, сильнее работая пальцами, и посылая восторг наслаждения по моей коже. — Чертовски грязная девчонка.

А затем муж устраивается между моих ног, его пальцы оставляют меня, чтобы подготовить член. Я жду, что Эмбри продолжит трахать мой рот, особенно когда чувствую, как его рука обхватывает мой подбородок и снова поворачивает меня к себе лицом, но вместо его члена, я встречаю его губы, и он целует меня долгим, затяжным поцелуем.

— Я тебя люблю, — шепчет он мне в рот. — Я очень сильно тебя люблю.

Когда он отстраняется, я вглядываюсь в него. Думаю, я никогда его не пойму, даже если у меня будет миллион лет. Никогда не пойму, как он в считанные секунды переходит от эгоизма к бескорыстию или его непостоянство и удивительную способность как любви, так и к ревности. Ведь зачем нужно произносить эти слова сейчас, когда Эш вот-вот меня трахнет, зачем говорить их так, чтобы не слышал Эш?

Прежде чем мне удается получить ответы от этого почти безупречного аристократического лица, он говорит немного громче:

— Продолжай дышать, пока Эш входит в тебя, продолжай дышать и толкайся ему на встречу. Он хорошо тебя подготовил, но первый раз всё равно будет неприятно. Просто дыши.

Я киваю, а пальцы Эша скользят вверх по моей спине. Знаю, не глядя, — это не для того, чтобы меня поощрить или успокоить; он поглаживает мои бока и позвоночник, как покупатель, призовую лошадь, как коллекционер проводит рукой по капоту своего нового спортивного автомобиля. Это прикосновение владельца, собственническое, признающее, эгоистичное. На мгновение его рука останавливается на моей шее, и это — вполне ясное послание. Я — его игрушка, его зверушка, его жена. Он будет делать со мной все, что захочет.

По-другому и быть не может.

Эш наклоняется ко мне, и я чувствую первый толчок его головки ко входу, простое касание практически без давления. Снова толчок, на этот раз, сильнее, затем отступ.

— Расслабься, — говорит Эмбри, потираясь носом о мой нос. — Ты напрягаешься.