Американский принц

Я тянусь рукой назад, цепляясь за шею Эша, а другой рукой обхватываю шею Эмбри. Тяну Эмбри для поцелуя, и он, застонав, подчиняется, все еще двигаясь внутри меня. Его рот теплый, сладкий, нетерпеливый и больше не нежный. Эш убирает руку с моего горла, чтобы схватить за волосы Эмбри, и дернуть его для поцелуя, пока я с нетерпением не возвращаю Эмбри себе. Вскоре мы двое вовлечены в разгорающуюся битву за рот Эмбри, мы все — клубок из хватающих ртом воздух тел, вращающихся бедер и приглушенных стонов. Эмбри целует Эша, а потом меня, затем Эш целует меня, потом мы втроем объединяемся в поцелуе, в запыхавшемся дразнящем действе. Я начинаю забывать, где, чьи губы, где, чей язык, чей член получает удовольствие в моей заднице, а чей — в моей киске.

Это похоже на мою первую брачную ночь — наши отдельные пары разошлись, и есть лишь мы трое, мы втроем двигаемся, целуемся и дышим, как единое целое. В этот момент нет разделения, нет подозрений и нет ревности — есть лишь единство. Экстаз. Первобытная потребность трахаться вместе со священным желанием души любить другую душу как можно более яростно.

Спаривание. Вот что это. Слово, которое означает и трах, и разделение чьей-то судьбы.

— Прекратите, — бормочет Эш. — Вы принадлежите мне, и я хочу этого. Прямо сейчас.

Мне не нужно спрашивать, что он имеет в виду; муж может чувствовать это так же хорошо, как и я — сжатие моих мышц, частое сокращение вокруг членов внутри меня. Я скоро кончу, и когда это произойдет, то только для него, для его удовольствия.

— Вот так, — говорит Эш, — вот так. — Он надавливает на мой живот, чуть выше лобка, и мой стон звучит непристойно, он кажется таким чертовски неприличным, словно муж надавливает, чтобы для них с Эмбри все было еще уже, для того, чтобы понять, сможет ли он сам почувствовать наполненность, но это лишь нажатие на точку «G» в ответ на беспощадные толчки Эмбри.

— Да, — сам себе говорит Эш, когда я начинаю взрываться, пока он нажимает сильнее, — вот оно, принцесса. Сделай все хорошо, чтобы мы смогли сильно кончить внутри тебя. Заставь нас дать тебе больше, чем можешь принять.

Мой муж настолько развращен и, следовательно, неотразим для меня, что я всхлипываю, когда внутри закручивается последний виток оргазма. Когда напряжение между этими двумя членами, трущимися во мне, колеблется в точке прямо за клитором на одну чудесную минуту. Я не могу вдохнуть, давление внутри просто сокрушительно, оно плавит, убивает, и я не осознаю, что царапаю руки, спины, взбрыкиваю бедрами, пока Эмбри не говорит:

— Эш, держи ее неподвижно. — И он меня сдерживает.

А затем Эмбри предоставляет свободу своим бедрам, в то время как Эш еще сильнее надавливает на мой живот, я ощущаю лишь бугрящиеся мышцы его живота и сгибающиеся бедра, а так же глубокие и быстрые толчки члена о мою точку «G».

На мгновение всё замирает, мерцающее напряжение обжигает, а затем я взрываюсь, так сильно сжимаясь вокруг этих членов, что мне больно, так сильно, что чувствую, как мышцы живота бугрятся и дергаются, электричество искрится по коже моей головы, опаляя кожу всего тела.

— Чёрт, не могу остановиться, — говорит Эмбри, когда я извиваюсь и стону под ним. — Мне нужно… я должен…

— Давай, — грубо говорит Эш. — Покажи мне, как сильно тебе нравится трахать мою жену. Покажи мне, насколько ты благодарен.

Эмбри подчиняется, каждая мышца выделяется резкими напряженными линиями, когда он бормочет «Вот, черт» и начинает наполнять меня своей спермой.

— О, Грир, вот, черт, детка, как же хорошо, — он трахает меня сквозь свой оргазм, продлевая его еще более глубокими ударами, пульсируя достаточно сильно, чтобы я чувствовала его, даже когда длится мой собственный.

— Да, — стонет он, немного приподнимаясь и используя новый угол, чтобы выплеснуться в меня до последней капли. — Как же хорошо, детка. Так чертовски хорошо.

Он выходит со звуком, который можно назвать только изумлением, и тогда я чувствую то, что он оставил во мне, теплую влагу его семени, когда оно медленно вытекает. Эмбри смотрит на него голодными глазами, смотрит на то, как Эш тянется вниз, чтобы увидеть, что тот смог мне дать. Муж рычит в одобрении, свидетельства того, что его друг использовал меня, чтобы кончить возбуждая в нем какую-то глубокую животную похоть.

— Моя очередь, — хриплым голосом говорит он мне на ухо.