Американский принц

— Мое любимое слово, — автоматически произнес я с ноткой веселья в голосе.

Но мое веселье тут же испарилось, стоило мне увидеть ее лицо, когда она подняла голову. Ее чертовски прекрасное лицо.

Волосы оттенка белого золота, водопадом спускались до талии. Чувственные красивые губы. Очаровательная родинка на щеке. Небольшая ямочка на подбородке. Огромные серые глаза с ресницами намного длиннее и темнее, чем у Эша, из которых ручьем текли слезы.

Она не относилась к тем, кто часто плакал, я сразу это понял. Люди, которые часто плачут, хорошо умеют это скрывать или, по крайней мере, находят в этом хоть какое-то утешение, но она не скрывала своих слез, и легче ей от них не стало. Она выглядела несчастной, ссутулив плечи под кожаной курткой, а ее грудь сотрясалась от прерывистых печальных вдохов.

— Прощу прощения, — хрипло произнесла она и проскользнула мимо меня.

Очарованный, я обернулся, глядя ей вслед, и наступил на что-то ботинком. Ее телефон. Должно быть, она уронила его, когда столкнулась со мной.

«Такова судьба», — решил я. Не собирался упускать шанс помочь прекрасной девушке. Поэтому поднял телефон с земли и направился выяснять, что же могло расстроить такую ​​​​красавицу.

* * *

В двадцать девять лет я встретил принцессу.

Ее сердце было разбито, как и мое. На ней было малиновое платье, на мне — голубые брюки и ботинки. Она плакала, я вытирал ее слезы. Она хотела мне кое-что отдать, а я хотел это взять.

Возможно, я понял, что влюбился в тот момент, когда она улыбнулась мне сквозь слезы на обочине Чикаго. Или, может быть, это случилось на колесе обозрения, когда я стоял на коленях у ее ног и она скользила ладонями по моему лицу. Или это произошло в тот момент, когда я вошел в нее и стал ее первым мужчиной.

Но момент, когда я точно это осознал, наступил позже, после того, как я впервые ее трахнул и мы приняли душ. Когда вернувшись в постель, я погрузился в ее нежную киску, и она выгнулась подо мной от болезненных ощущений.

— Больно? — обеспокоенно спросил я.

— Да. — А потом она широко улыбнулась в темноте. — Сделай это жестко.

Она была похожа на меня.

Дело в том, как она извивалась подо мной. В том, как царапала мою кожу и толкалась, кусала меня в ответ, когда я укусил ее. Она хотела боли, она хотела жестокости, она хотела борьбы. Лишь позже я узнал, что бороться она хотела только со мной, что с Эшем — как и я — она была абсолютно покорной. Лишь позже я узнал, что друг с другом мы нашли то, чего не смогли получить с ним.

Тогда я лишь знал, что что-то в ее теле, в ее сердце было идентично моему собственному. И тогда я понял, что не смогу ее отпустить.

* * *

— Где Дженни? — спросил я, когда Эш занял место рядом со мной. Мы сидели в кофейне рядом с нашим отелем; я позвонил ему в тот момент, когда проснулся в пустой постели, и мою грудь сдавило от паники из-за того, что мой чикагский ангел растворился с первыми лучами солнца. Но она не исчезла — более того, она даже оставила записку, в которой указала свой номер телефона и адрес отеля — и я с облегчением почувствовал нечто новое. Что-то, чего не испытывал уже очень давно.

Восторг.

Я был в восторге от нее.

А Эш был моим лучшим другом. Мне хотелось, чтобы он узнал об этом, и, возможно, внутри меня присутствовала крошечная мстительная часть, которая тоже хотела, чтобы он стал свидетелем моего счастья без него, хоть я и не признавался себе в этом.

Эшу потребовалось много времени, чтобы ответить на мой вопрос, пока он просматривал меню с выпечкой, а затем выпрямился.

— Я хотел поговорить с тобой без Дженни.

Впервые я заметил, каким изможденным он выглядел: красные глаза, как будто он пил или не спал всю ночь напролет, а может и то, и другое.

— Но я хочу услышать о твоем ангеле, — сказал Эш, вынужденно улыбаясь. — Ты бы не стал звонить мне, не окажись она потрясающей.

Что-то определенно было не так, что-то большее, нежели его ревность к кому-то другому, как бы мне этого ни хотелось.

— Эш, все в порядке? Ты какой-то… — Как с похмелья. Встревоженный. Несчастный, — …отстраненный.

Он провел рукой по лицу, ладонью и пальцами прошелся по щетине, покрывающей его щеки и челюсть. Я вздрогнул, вспомнив, как эта щетина касалась самых интимных участков моего тела.

— Помнишь те электронные письма, с которыми я не расставался, когда нас отправили в Карпатию? — спросил он через минуту. — Те, которые я распечатал.

— От юной девчонки?

Он посмотрел на стол.

— Я встретился с ней вчера.

На его лице отражались все невысказанные чувства. Поражение. Вина. Стыд.

Тоска.

— Ты?..

Он посмотрел на меня, и его взгляд был подобен лезвию ножа.

— Я не трахался с ней, если ты об этом.

— Да, полагаю, ты этого не делал, — сказал я, еще раз подумав. — Ты будешь хранить верность Дженни, пока смерть не разлучит вас.

Он вздохнул.

— Не говори так. Потому что я… прикоснулся к ней.

Мои брови взлетели вверх, и он вяло поднял руку.