Американский психопат

… все еще в Трибеке, убегая в сторону Уолл-стрит, он держится подальше от самых ярких уличных фонарей, и замечает, что целый квартал, куда он стремится, наводнен людьми. Он проносится мимо ряда Порше, пытаясь открыть каждую из них, активизируя поочередно сигнализации, ему хотелось бы угнать черный Рендж Ровер с четырьмя ведущими колесами, самолетным алюминиевым корпусом на закрытых стальных шасси и восьмицилиндровым инжекторным двигателем, но такого он не находит, и это огорчает его, к тому же он отравлен своим замешательством и самим городом, дождь сыплет с ледяного неба, но на земле все еще тепло, в проемах между небоскребами в Беттери Парк, на Уолл-стрит, вообще везде поднимаются туманы, очертания зданий размыты, он спрыгивает на набережную, кувыркается на ней, потом бежит как сумасшедший изо всех сил, мозг стиснут физическим напряжением чистого, абсолютного ужаса, мечется, теперь ему кажется, что по пустынному хайвею его преследует машина, но ночь приняла его, откуда-то слышится звук нового выстрела, который он, в общем-то, не замечает, поскольку мозг Патрика работает беспорядочно, он забывает о конечной цели, покуда перед ним, как мираж, не появляется здание, где расположен его офис, Pierce & Pierce, окна, этаж за этажом, гаснут, словно темнота поглощает их, пробежав еще сто, двести метров, он взлетает по лестнице, вниз, куда? впервые его чувства переклинены страхом и смятением, помраченный, он влетает в фойе, как ему кажется, его здания, но нет, что-то не так, что? ты переехал (сам переезд был кошмарным, хотя новый офис Патрика лучше, а примыкающие к фойе магазины Barney's и Godiva снимают напряжение), он спутал здания, но все еще стоит у лифта…

… двери, обе закрыты, когда он замечает огромную картину Джулиана Шнабеля[54] в фойе и до него доходит, что это, блядь, не то здание, он вихрем разворачивается и бешено устремляется к вращающейся двери, но ночной сторож, и прежде пытавшийся привлечь внимание Патрика, машет ему рукой, когда он уже готов вылететь из фойе, «Полуночничаете, мистер Смит? Вы забыли расписаться» и расстроенный Патрик стреляет в него, крутится в стеклянной двери раз, другой, она снова выносят его в фойе, пуля попадает сторожу в горло, отбрасывая его назад, фонтан крови на мгновение повисает в воздухе, орошает его искаженное, перекошенное лицо, и чернокожий уборщик, наблюдавший, как только что заметил Патрик, все происходящее из угла фойе, со шваброй в руках, с ведром у ног, поднимает руки. Патрик стреляет ему прямо между глаз, кровь заливает лицо, из затылка в воздух поднимается фонтан крови, пуля позади него клацает о мрамор, сила выстрела швыряет его о стену, Патрик выскакивает на улицу, навстречу огням нового офисного зданния, куда он входит…

… кивая Гасу, нашему ночному сторожу, расписываясь, направляясь к лифту, выше, в темноту своего этажа, спокойствие восстановлено, обезопасившись в анонимности нового офиса, сумев дрожащими руками взять телефонную трубку, устало пролистывая записную книжку Rolodex, глаза натыкаются на номер Харольда Карниса, тяжело дыша, я медленно набираю семь цифр, решив признаться в своем безумии, но Харольд отсутствует, бизнес, Лондон, я оставляю сообщение, рассказывая обо всем, ничего не утаивая, тридцать, сорок, сотня убийств, и пока я общаюсь с автоответчиком Харольда, над рекой, низко летя, появляется с поисковыми огнями вертолет, за ним прорезают небо молнии, он движется к зданию, где я только что был, опускается на крышу здания напротив, внизу здание окружено полицейскими машинами, каретами скорой помощи, группа быстрого захвата выскакивает из вертолета, полдюжины вооруженных мужчин исчезают во входе на плоской крыше, вспышки сигнальных огней, похоже, повсюду, а я наблюдаю за всем этим с телефоном в руках, скрючившись над своим письменным столом, всхлипывая, хотя и не зная почему, в автоответчик Харольда: «Я оставил ее на стоянке… возле Dunkin Donuts… где-то в центре», — и в конце, минут через десять, вздыхаю: «Ох, я просто больной чувак», — и вешаю трубку, но звоню снова, и после нескончаемого гудка, подтверждающего, что мое сообщение записалось, оставляю другое: «Слушай, это опять Бэйтмен, если ты вернешься завтра, я могу появиться вечером в „Da Umberto's“, так что знаешь, смотри во все глаза», — и солнце, пламенеющая планета, постепенно восходит над Манхэттеном, еще один восход, и вскоре ночь быстро, словно это оптический обман, превращается в день…

HUEY LEWIS AND THE NEWS