Американский психопат

— Karl Lagerfeld, разумеется, — говорит Либби.

— Почему? — Керон.

— Естественно потому, что он создал коллекцию Fendi

Дейзи закуривает сигарету.

— А мне нравится смесь монгольской овцы и крота или… — Керон перестает хихикать, — такая черная кожаная куртка, отороченная персидской овцой.

— А что ты думаешь о Geoffrey Beene? — спрашивает ее Дейзи.

Керон задумывается.

— Белые атласные воротнички… сомнительно.

— Но он делает такие чудесные вещи из тибетской овцы, — говорит Либби.

— Carolina Herrera? — спрашивает Керон.

— Нет, нет, у нее слишком пушистые вещи, — качает головой Дейзи.

— Для школьниц, — соглашается Либби.

— Хотя самые замечательные брюшки русской рыси — в коллекции у James Galanos…

— И не забудьте Arnold Scaasi. Белый горностай, — говорит Либби. — Умереть можно.

— Правда? — мои губы складываются в порочную ухмылку. — Можно умереть?

— Умереть можно, — повторяет Либби, — наконец-то она хоть в чем-то уверена, впервые за весь вечер.

— Думаю, в от Geoffrey Beene ты выглядел бы обворожительно, Тейлор, — взвизгиваю я высоким педерастическим голосом и мягко хлопаю его по плечу, но он снова спит, так что все напрасно. Со вздохом я убираю руку.

— Там Майлс… — Взгляд Керон устремлен на соседний столик, где пожилой орангутанг с седым ежиком держит на коленях вертлявую девчонку лет примерно одиннадцати.

Либби оборачивается, чтобы удостовериться в этом:

— А я думала, он в Филадельфии снимает свой фильм о Вьетнаме.

— Нет, на Филиппинах, — произносит Керон. — Не в Филадельфии.

— Да? — спрашивает Либби. — Ты уверена?

— Да. На самом деле он уже снят, — произносит Керон абсолютно неуверенным голосом. Она моргает. — На самом деле он… уже вышел. — Снова моргает. — На самом деле, мне кажется, он вышел… в прошлом году.

Они обе без интереса смотрят на соседний столик, потом вновь поворачиваются к нашему столу, смотрят на спящего Тейлора, и Керон со вздохом обращается к Либби:

— Может, пойдем поздороваемся?

Либби медленно кивает, при свете свечей лицо ее кажется насмешливым, и поднимается.

— Извините нас.

Они уходят. Дейзи встает, выпивает шампанское из стакана Керон. Я представляю ее обнаженной, мертвой, изъеденной червями, пожирающими ее живот, груди в черных ожогах от сигарет, Либби, лижущая этот труп. Потом откашливаюсь.

— Ну так что, здорово было сегодня?

— Да, — соглашается она.

— Спроси меня о чем-нибудь, — говорю я ей, неожиданно чувствуя себя непринужденно.

Она затягивается сигаретой, выпускает дым.

— А чем ты занимаешься?

— А ты как думаешь? — еще и игриво.

— Ты — модель? — пожимает она плечами. — Актер?

— Нет, — отвечаю я. — Весьма лестно, но нет.

— Ну и?

— Моя специализация — в основном убийства. Казни. По-разному, — пожимаю я плечами.

— И тебе нравится? — спрашивает она, совершенно не шокированная.

— Ну… все относительно. А что? — Я ем ложечку шербета.

— Ну, большинство моих знакомых занимаются покупкой и слиянием предприятий, но на самом деле им это не нравится, — говорит она.

— Я не это сказал, — выдавливаю я натужную улыбку, допивая свой J&B.

— Задай теперь ты мне вопрос, — просит она.

— Ладно. Куда ты… — я замолкаю, потому что ничего не приходит в голову, но потом продолжаю, — куда ты ездишь летом?

— В Мейн, — говорит она. — Спроси еще что-нибудь.

— В какой спортклуб ходишь?

— Занимаюсь у частного тренера, — отвечает она. — А ты?

— Xclusive, — говорю я. — В верхнем Вест Сайде.

— Правда? — улыбается она, потом замечает кого-то за моей спиной, но выражение ее лица не меняется, а голос остается таким же ровным.

— Франческа. О господи. Это Франческа. Смотри.

— Дейзи! И Патрик, вот черт! — кричит Франческа. — Дейзи, господи, что ты делаешь с таким самцом, как Бэйтмен?

Она усаживается за наш столик вместе со скучающей блондинкой, которую я не узнаю. На Франческе бархатное платье от Saint Laurent Rive Gauche, а на девушке, которую я не узнаю, — шерстяное платье от Geoffrey Beene. Обе в жемчугах.

— Привет, Франческа, — говорю я.

— Дейзи, господи, Бен и Джерри здесь. Я обожаю Бена и Джерри, — мне кажется, она произносит это на одном дыхании, стараясь перекричать музыку, — на самом деле, она ее даже заглушает. — Разве ты не любишь Бена и Джерри? — спрашивает она, широко раскрыв глаза, потом переключается на проходящую официантку. — Апельсиновый сок. Мне нужен апельсиновый сок. О господи, мать твою, этих официанток надо гнать. Где Нел? Все расскажу ей, — бормочет она, смотря по сторонам, а потом снова обращается к Дейзи. — Как тебе мое лицо? Бэйтмен, здесь Бен и Джерри. Не сиди ты как идиот. Господи, да я шучу. Обожаю Патрика! Но послушай, Бэйтмен, встряхнись, наконец, вот самец! Бен и Джерри здесь. — Она подмигивает, потом сладострастно обводит языком губы. Франческа пишет для Vanity Fair.

— Но я уже… — осекаюсь я и озадаченно смотрю на свой шербет. — Я уже заказал грейпфрутовый шербет. — Я удрученно показываю на свою тарелку. — Я больше не хочу никакого мороженого.