Американский Шерлок Холмс

— Нет, я не говорю уже «мать» и никогда не буду называть ее так! — вдруг вырвалось у Транкилино и лицо его залилось густой краской, а глаза сверкнули злобой. — Она вовсе не моя мать и вообще я не знаю, кто она такая! Правда, она похожа на мою мать, но я хорошо знаю, что она мне чужая, она так добра и нежна со мной, как моя настоящая мать! Она такая же нехорошая, как и дон Патрицио! Если бы они знали, что я говорю вам это, они убили бы меня! Зачем вы мучаете меня своими вопросами? Уйдите, оставьте меня!

Он стряхнул со своего плеча руку Ника Картера, подбежал к своему пони, вскочил в седло и быстро помчался по узенькой дорожке.

Но он не поехал домой, а скрылся в чаще.

Почти в тот же момент в конце дорожки со стороны гасиенды показался дон Патрицио верхом на лошади.

Глава VIII Важное известие

Когда дон Патрицио увидел своего гостя, он пришпорил лошадь и быстро приблизился к нему.

— Я вижу, вы осматриваете наш знаменитый источник, — сказал он, — если бы я знал, что вы отправитесь сюда, то предоставил бы вам лошадь. Но я знаю, американцы любят ходить пешком.

— Совершенно верно, — улыбнулся Ник Картер.

Мексиканец соскочил с лошади и сел рядом со своим гостем на ступеньках лестницы. Потом он сказал:

— Я, собственно, приехал сюда за Транкилино, так как думал, что он находится здесь.

— Он и был здесь, но уехал.

— Странно. Сеньора Мерседес строго-настрого приказала ему не выходить за пределы гасиенды дальше источника. А в каком направлении он уехал?

— Вон туда, — ответил Ник Картер и указал пальцем на чащу.

— Туда? В таком случае он уехал недалеко. Если хотите, посидим здесь, пока он вернется. Вы застали его здесь, когда пришли сюда?

— Да, он сидел на ступеньках лестницы, где сидим теперь мы.

— Вы беседовали с ним?

— Беседовал.

— Он довольно развитой мальчик, но в некоторых отношениях ужасно непонятливый. В общем он славный ребенок. Как вы находите?

— Не могу с вами согласиться, дон Патрицио. Он, мне кажется, не только непонятлив, а вообще очень ограничен.

— Ага, вижу, что он сегодня был не в духе, — рассмеялся мексиканец, у которого, по-видимому, гора свалилась с плеч, — со времени кончины отца он порою ведет себя очень странно.

— Разве сеньор дель Корона умер? — воскликнул Картер.

— А я и позабыл сказать вам об этом. Да, это печальная история. У него произошли недоразумения с каким-то господином, который ухаживал за сеньорой до ее замужества. Но подробности не могут интересовать вас. Вследствие этих недоразумений, которые повлекли за собой весьма серьезные последствия, отец Транкилино был приговорен к пожизненному заключению.

— Он умер в тюрьме?

— Нет, он бежал оттуда и сумел добраться до Нью-Йорка. Но там он скончался от малярии, которой заболел во время бегства.

— Но жена и ребенок были при нем, когда он умирал?

— Кажется, не были. Наверняка я не знаю, но могу сказать, что сеньора поехала за ним следом, а потом выписала и мальчика. Но Транкилино куда-то пропал; если не ошибаюсь, он сбежал от того человека, который увез его отсюда и пропал на долгое время. Но вы меня извините, я надоедаю вам историями, которые не могут вас интересовать.

— Нисколько! Напротив, это очень интересная история! Если можно, то расскажите еще что-нибудь об этом.

— С удовольствием! Мальчик в конце концов был разыскан своей матерью. Сеньора проезжала в автомобиле по одной из улиц вблизи Центрального парка и вдруг увидела мальчика на лестнице одного из домов. Она окликнула его, он пришел в восторг, подбежал к ней, сел в автомобиль и вместе с ней уехал. Сеньора была так взволнована этой неожиданной встречей, что совершенно забыла справиться, у кого находился ее сын в течение всего этого времени? А когда она вспомнила об этом, то было уже поздно. Не кажется ли вам достойным удивления то обстоятельство, что в таком большом городе, как Нью-Йорк, столь неожиданно нашелся мальчик?

— Да, это странно! А долго он пропадал?

— Довольно долго, но в точности я не знаю, сколько времени. В этот промежуток времени умер его отец и давнишняя старая прислуга, которая ходила за покойным и заразилась от него. Транкилино любил ее, как вторую мать и с тех пор он совсем переменился.

— Да, это печальная история, — проговорил Ник Картер, — впрочем, я слышу по вашему произношению, что вы не местный уроженец.

— Нет, я испанец.

На некоторое время воцарилось молчание.

Затем дон Патрицио снова заговорил:

— Сеньора Мерседес поручила устроить вас как можно удобнее на гасиенде, причем ей было бы весьма приятно, если бы вы остались здесь на несколько дней. Здесь, в нашей глуши, мало бывает новых людей, и мы очень рады гостям.

— Очень любезно со стороны сеньоры, — ответил Ник Картер, — я охотно воспользуюсь ее предложением.

— Она будет очень рада! Вам у нас не придется скучать! Вы можете взять из конюшни любую лошадь, можете удить рыбу, охотиться, все, что хотите. Если отправитесь на охоту, то предупредите меня, я в любое время буду к вашим услугам. А вот и Транкилино!

Мальчик медленно подъехал к беседовавшим, остановил лошадь и слез с седла.

Он был опять совершенно спокоен.