Американское сало

– Преференции и еще раз преференции, наша задача – извлечь из ситуации как можно больше политической и экономической прибыли. Наши инвесторы вкладываются в демократии Восточной Европы для того, чтобы получать реальные экономические выгоды. Рынки этих стран должны быть полностью отданы нам, нашим производителям. Никаких пошлин и никакого протекционизма и защиты «своих местных товаропроизводителей» я не потерплю. Мы не для того тратили миллионы, чтобы потом нам закрывали рынки. Имей это в виду, когда будешь ставить задачи новому руководству этих стран.

– Это понятно, господин президент, – кивнул сенатор, – но есть определенный дилей времени, экономический профит более инерционен, нежели смены политических климатов, и инвесторы должны набраться определенного терпения. Кстати, тут одна проблема. Есть этот русский диссидент Березуцкий. Он дал Ищенко около пятидесяти миллионов долларов и уже требует себе серьезных преференций.

– Пошлите его ко всем чертям. Все преференции должны быть нашими. Мы занимаемся спекуляциями. А он инвестициями. А что такое инвестиция? Это просто неудачная спекуляция! Он проинвестировал в демократию Украины. Спасибо ему. И все на этом. Еще не хватало делиться прибылями с бывшими русскими!

– Он много знает, он, если его кинуть, расскажет всем, сколько денег он давал на «оранжевую революцию».

– Кто поверит старому плуту? И кто покажет это на весь мир? Никто… Пусть полгода его продинамят, а потом кинут. Пусть жалуется этот Березуцкий хоть в ООН!

– Вы правы, господин президент, – согласился сенатор. – Но всех кидать нельзя. Молодежь надо поощрить, иначе нам не будут верить.

– Поэтому я сейчас здесь, в Братиславе, а не в Каире или в Омане, мистер Маккейн, – хохотнул Буш, приятельски похлопывая того по спине. – Мы выжмем из этой Восточной Европы все соки, а потом, большая война еще не выиграна, впереди еще и Москва с ее Сибирью, с ее нефтью, бензином и всем тем, что необходимо нашим корпорациям.

– Нашим избирателям, – пошутил Маккейн.

– Иди к черту, – смеясь, отмахнулся от него Буш и, сопровождаемый своим пресс-секретарем, направился к очередной группе демократов.

– Дамы и господа! Президент Соединенных Штатов Америки – Джордж Буш!!

Аплодировали долго, минут пять, как какому-нибудь оперному певцу.

– Свобода зажигает огонь в наших средцах, в сердцах миллионов мужчин и женщин во всем мире! – начал Буш. – Поэтому я хотел бы поднять этот первый бокал за свободу! За тех солдат свободы, которые здесь присутствуют! Многие там, у себя на родине, рисковали жизнями, чтобы сломить тоталитарные режимы!

Двести человек дружно звякнули бокалами с шампанским.

* * *

– Ви ще не пробували американського сала? Купите кращу закуску до будь-якого стола![53]

Ищенко и Саакашвили подписали в Киеве соглашение о стратегическом характере отношений, сообщает агентство KM.RU.

– Как самочувствие, Владимир Семенович? – участливо поинтересовался Николай.

– Ничего, Коля, уже получше, – благодаря ученика за заботу и приглашая его в дом, ответил генерал, – пройдем-ка мы с тобой на верхнюю веранду, там Надя уборку сделала и кой-какую перестановку, так что можно оттуда видом на сад насладиться и там чаю попить.

Отказываться от приглашения Николай не стал.

Ну, и хотя это по правилам приличия так принято, чтобы хвалить хозяина за богатое убранство дома, но в случае с жилищем учителя Козаку не приходилось лукавить. Дом Колеи вызывал у Николая восхищение и честную белую зависть. Нынешний размах, с которым стали обустраиваться его коллеги, не совсем укладывался в его сознании. «Зачем столько комнат?» – недоумевал Николай, расхаживая, например, по дому Клюквина – этого другана его шефа – Янушевича. Зачем человеку столько комнат? Имея доступ к оперативной информации, кто-кто, а Николай отлично знал, сколько убийств на бытовой почве случалось в этих коттеджах «новых украинцев»! Но с жилищем Владимира Семеновича Колеи дело обстояло иначе. Во всем экстерьере и интерьере этого дома Николай находил грани так называемого «разумного потребления», за которыми, с одной стороны, была ненужная роскошь, а с другой стороны – только самое необходимое, что положено по статусу, по той самой пресловутой «ноблес оближ».

– Хорошо вы тут все устроили, – похвалил Николай, – уютно, мне нравится.

– Присаживайся вот тут, возле окна, – указав на летнее легонькое, но очень с виду удобное плетеное кресло, пригласил генерал, – отсюда сверху прекрасный вид, не правда ли?

Действительно, с верхней веранды открывался изумительной красоты вид на весь сад генеральской дачи.

– Чаю? Кофе? – поинтересовался генерал.

– Чай, если можно, – попросил Николай.

– А что твоя москвичка предпочитает? – подмигнув, спросил генерал.

– Она любит кофе, да покрепче, – совсем на этот раз не смутившись, ответил Николай.

– Ну, как нибудь я угощу, – улыбнулся Колея. – Не боишься, что отобью?