Американское время. 1970 – 1979 годы

– Хорошо. Посмотрим, как они будут избавляться от жары.

Мне говорили, что космонавты считают удачей, если на тренировки, особенно зачетные, приходит Элеонора Васильевна. Это строгий, но очень справедливый экзаменатор. Перед ней стараются показать отличные знания и навыки не только как перед прекрасным специалистом. Все стараются как истинные рыцари показать себя с самой лучшей стороны. Ей рассказывают о неудачах – она посоветует, как их избежать, о сомнениях – она не будет ругать, а потратит день и больше, чтобы разобраться и помочь, о радостях – она искренне рада любой удаче друзей.

А секунды тренировки бегут, сливаясь в минуты и часы. Экипаж уже «вышел на орбиту», снял скафандры. Теперь надо ориентировать корабль, и, конечно же, вручную, абсолютно забыв об автоматике. Нужно перейти с орбиты на орбиту, совершить несколько разворотов.

Я посмотрел на часы и спросил инструктора.

– Николай Иванович, Сейчас космонавты летят на дневной стороне орбиты. Времени у них мало. Что будет, если они не успею сориентировать корабль.

– Обязаны успеть. Для того и тренируются, – Мартынов был неразговорчив.

– И все же?

– Тогда уйдут неориентированными в ночь. Но это уже будто бы ошибка экипажа, которую мы прощаем им только на первых тренировках, – инструктор улыбнулся. – Но можете не волноваться. Эти ребята успеют.

И экипаж действительно успел, хотя и заставил поволноваться присутствующих. Правда, по действиям спокойного и сосредоточенного инструктора, нельзя было заметить его волнения. Но, зато по выражению лица Крапивиной можно было проследить все перепитии тренировки. Объяснений тут не требовалось.

Тренировка продолжалась, и, казалось, наступило некоторое затишье, когда к инструктору подошел врач.

– Извините. Нам необходимо провести медицинский эксперимент. Всего пять минут. Определение газового обмена космонавтов в процессе тренировки.

Мартынов посмотрел в свою толстую тетрадь, где вся тренировка была расписана до секунд.

– Пять минут, говорите. Хорошо. У них сейчас в течение десяти минут будет контроль исправности систем. Усложним им задачу. Пусть одновременно поработают и с вашей аппаратурой.

Он посмотрел на часы и связался с экипажем.

– Таймыры, я Заря. Сейчас вас посетят космические пришельцы. Приготовьтесь к встрече. Земля дает добро на пятиминутный контакт.

Романенко неожиданно проявил недовольство нарушением программы полета.

– Заря, у нас до режима десять минут. Не успеем.

– Успеете, – успокоил его инструктор, и тут же добавил. – Должны успеть.

На контрольном экране телевизора видно было, как открылся выходной люк. Врач вручил космонавтам по какому-то мешку, и люк снова захлопнулся. Каждый из космонавтов каким-то устройством, напоминающем бельевую прищепку, зажал себе нос, взял в рот загубник, и стал дышать в мешок. При этом они продолжали выполнять все, предусмотренные программой, работы.

Через 5 минут эксперимент был закончен, медики ушли, и тренировка продолжалась в прежнем ритме.

Космический корабль уже «вышел» из зоны связи, и инструктор ввел планируемый отказ. Элеонора Васильевна посмотрела на часы и вдруг предложила.

– Давайте введем им еще разгерметизацию корабля.

Инструктор показал на свой план.

– Элеонора Васильевна, они у меня по плану спуска все равно будут одевать скафандры. Но это будет через час.

– Они у вас молодцы. Программу выполняют великолепно, – согласилась Крапивина. – И все же давайте введем им этот отказ. Он будет неожиданным для них и потому более полезным. Кроме того. Я хотела бы поговорить с экипажем на разборе тренировки подольше, так как есть новые, и довольно значительные, изменения в инструкции.

– Тогда другое дело.

На экране телевизора снова видны лица космонавтов. Они довольны. Ждут сеанса связи, чтобы доложить о проделанной работе.

Мартынов не спеша протянул руку к сплошному полю красных клавиш, и, казалось не глядя, нажал одну из них.

Выбор был точным. Это сразу стало ясно по поведению космонавтов. В корабле загудел прерывистый сигнал тревоги, и глаза космонавтов забегали по приборам, отыскивая ее причину.

Романенко быстро обнаружил разгерметизацию и взялся за тангенту связи, чтобы доложить ситуацию, но тут же убрал руку – до сеанса связи оставалось еще несколько минут. Утечка воздуха была небольшой, и оставшееся время экипаж обсудил свои возможные действия в зависимости от развития ситуации.

– Правильно рассуждают, – одобрила Крапивина.

Подошло время сеанса связи, и Мартынов нажал новую клавишу отказа, увеличивая разгерметизацию. Доклад последовал мгновенно.

– Заря, я Таймыр. Разгерметизация в корабле выше норм и увеличивается. Принимаю решение на срочный спуск в скафандрах.

И вот уже Романенко с Иванченковым одевают в бытовом отсеке скафандры. Инструктор посматривает на секундомер. Ведь если они будут долго одеваться, то в реальном полете при такой разгерметизации скафандры им могут и не помочь.