Америциевый ключ

«Театр, - подумал Ганзель, чувствуя, что не может заглушить растущее в груди тяжелое акулье чувство, похожее на пронизывающее опьянение, но не ликующее, как обычно бывает от дюжины кружек в трактире, а иное – леденяще-спокойное, торжествующее, - Старый паук, возможно, был прав. Все существование нашего биологического вида – такой же театр. С непредсказуемым сюжетом и причудливыми декорациями, но без внятного финала».

- Кажется, тебе нравится представление, братец, - сказала Греттель. Насмешки в ее голосе не чувствовалось, но это не означало, что ее нет вовсе.

- Жду дебюта нашего деревянного друга, - пояснил Ганзель, с трудом заставив себя оторваться от сцены, где существо с мордой гиены заживо пожирало трепыхающиеся останки своего менее удачливого противника.

Он заставил себя улыбнуться, но его улыбка не обрадовала Греттель. Возможно, потому, что она ему не принадлежала. Секундой позже он и сам уже не мог разобраться, кто улыбнулся, он сам или настоящая акула внутри него, приблизившаяся к поверхности воды.

По счастью, Греттель не стала уделять этому внимания.

- Ты уверен, что Бруттино будет сегодня на сцене?

- Почти наверняка. Политика театра, - пояснил Ганзель, - Талантливых новичков выпускают на первом же представлении – оценить их потенциал. Обычная актерская школа. Но, в отличие от обычных театров, здесь нет проходных ролей с одной фразой. У каждой куклы есть возможность проявить себя. А дальше все зависит только от нее.

- До сих пор его не было видно.

- И это говорит о том, что Бруттино и в самом деле талантлив в своем деле. Все, кто играют на сцене сейчас, это безымянные мулы, расходный материал театра. Варрава бережет своих лучших актеров для окончания. Время фаворитов – в последнем акте. Именно тогда выходит основной состав труппы.

- И раз Бруттино не появился до сих пор…

- …значит, он сумел хорошо себя показать, - закончил Ганзель, пытаясь за разговором скрыть возбуждение, охватившее его от запаха крови, - Достаточно хорошо, чтоб Варрава сразу же определил его на правах протеже в основной актерский состав. Это многое говорит о деревянной кукле. И я от всей души благодарен театру за то, что мне не придется собственноручно заниматься ее поимкой. Это сэкономило мне кучу времени.

Деланно-небрежный тон не обманул Греттель. Удивительно, он не думал, что она хорошо разбирается в человеческих интонациях. Оказывается, разбирается, и недурно.

- Ты, никак, опасаешься Бруттино, братец?

- Не больше, чем деревянного табурета, - отшутился он, - Не думаю, чтоб деревянная кукла представляла для меня серьезную опасность. А вот ты, кажется, немало заинтригована.

- Мой интерес научного свойства. Все-таки Бруттино создан мной. И теперь мне интересно, как выглядит результат моих геночар спустя столько лет. Я ведь тоже не предполагала подобного развития событий и вполне допускала, что Бруттино засохнет от нехватки каких-нибудь органических элементов, превратившись в деревянного идола.

- Или его сожрет выводок термитов…

- Внимание, почтеннейшая публика! – закричал господин Карраб Варрава из своей ложи, кольца его бороды свешивались через перила, точно выводок черных змей, - Смею надеяться, вам нравятся наши актеры, сегодня они отдают себя нам без остатка! Ха-ха-ха-ха! Однако, смею надеяться, что все самое интересное впереди. Прежде перед вами были лишь статисты, сейчас же вы увидите подлинных звезд «Театра плачущих кукол»! Тех, кто на протяжении многих лет являл собой нашу гордость и надежду! Не задохнитесь от восторга!

Последний из «статистов» удивленно озирался, оказавшись на пустой сцене. Он победил своего противника, превратив его в груду остывающих внутренностей, но следующий противник отчего-то не спешил на сцену. Привычный круговорот резни оказался нарушен затянувшейся паузой. Акула внутри Ганзеля замерла. Она тоже предчувствовала что-то особенное.

Победитель выглядел достаточно внушительно – полтораста килограммов мускулистой плоти на прочных костях. Две тонких рудиментарные руки, свисающие из лопаток и лишний рот, располагавшийся на лбу и непрерывно облизывающийся, не делали его внешний вид менее грозным. Пожалуй, прикинул машинально Ганзель, если бы подобное существо встретилось ему на темной улице Вальтербурга, он бы сразу потянулся за мушкетом, не уповая на собственные силы и даже кинжал. Опасная тварь, да и легкость, с которой она расправилась с другой куклой, впечатляла.

- Прошу вас любить и жаловать бессменного фаворита этой сцены! Выдающуюся куклу с безупречным амплуа! Нашу лучшую находку прошлого сезона! Дамы и господа, вы не можете не помнить его. Этот человек как никто знает изнанку театра. Его удивительная манера игры даже сделала его основоположником нового театрального течения. Эта кукла – артист многих жанров! Но один ему удается лучше прочих, - господин Карраб Варрава выжидающе оглядел притихшую публику, - Превращение человека в падаль! Итак, встречайте! Несравненный господин Перо!