Аметист и золото

— Я побывала в Аргентине, Чили, Уругвае и некоторых других странах, испытавших за последние два-три столетия сильное влияние переселенцев из Европы. Сейчас я намереваюсь поработать в архивах Рио-де-Жанейро.

Появился официант, выполнивший заказ. Мелисанда пригубила густой сок из бокала и спросила:

— Что это за восхитительный напиток?

— Сок кешью, — ответил Алекс и улыбнулся, отчего лицо его обрело особую, почти мальчишескую привлекательность.

— Сок кешью? — вскинула брови Мелисанда. — Оригинально! — Уж не разыгрывает ли он ее? — Простите, Алекс, я не ослышалась? — все же решила она уточнить. — Вы сказали, это сок кешью. Разве кешью не орехи?

— То, что вы называете орехами, растет на макушке плода кешью, — с готовностью объяснил Алекс. — А сок изготавливается непосредственно из мякоти плода. Этого, как правило, не знает тот, кто впервые приехал в Бразилию. Я рад, что сок пришелся вам по вкусу. Но мне хотелось бы побольше узнать о вашем исследовании, Мелисанда! Признаться, я удивлен: вы так молоды, а уже университетское светило, автор книги по истории переселенцев в Америку!

— Мне уже двадцать пять лет, — возразила Мелисанда. — Своими достижениями на научном поприще я во многом обязана родителям: они заставляли меня усердно учиться в школе. Я закончила ее на два года раньше своих сверстников. В девятнадцать лет стала бакалавром, а в двадцать два года, осилив одновременно и магистрантский, и докторантский курсы наук, получила степень доктора.

— Должно быть, хорошенькой девушке нелегко заставлять себя корпеть над книгами, когда приятели развлекаются? — участливо спросил Алекс.

И хотя он, как ей показалось, говорил искренне, Мелисанда невольно покраснела. Ей действительно приходилось нелегко в школьные годы, и порой родители заставляли ее заниматься, когда сверстники отдыхали и веселились. Однако со временем Мелисанда оценила усилия родителей и была благодарна им за их настойчивость.

Она пожала плечами и вздохнула, отгоняя неприятные воспоминания о той поре, когда она остро переживала свою непохожесть на других детей.

— Я привыкла к такому режиму, и работа стала главным в моей жизни. Мне всегда хотелось заниматься историей.

Она не лукавила, однако в ее ответе не было ни слова о щемящем чувстве одиночества, порой возникавшем у нее в гулкой тишине архивов и вносившем необъяснимое беспокойство в ее налаженную жизнь. Мелисанда не сторонилась людей и не уходила в себя, но так и не обрела тех важных свойств, которыми обладали ее сверстницы — умения флиртовать, очаровывать парней и проводить с ними свободное время.

Во взгляде Алекса угадывалось сочувствие и понимание. Ей даже почудилось, что он читает ее мысли, что немного испугало ее. Поэтому она обрадовалась, когда он сменил тему разговора, спросив:

— А как случилось, что вы заинтересовались переселенцами из Старого Света в Новый? И почему именно женщинами-иммигрантками?

— Все началось с моей докторской диссертации. Я писала в ней об Ирландии в период картофельного голода в прошлом столетии. У меня просто сердце разрывалось, когда я читала дневники и письма женщин, вынужденных покидать родные места и вместе с мужьями искать лучшей доли. Эта тема не отпускала меня. И, защитив диссертацию, я опубликовала свой научный труд отдельной книгой под названием «Голод». Новая работа, предназначенная не только ученым, но и широкому кругу читателей, так увлекла меня, что я решила написать еще одну книгу.

Мелисанде было приятно, что ее собеседник оказался терпеливым слушателем, — Алекс ни разу не перебил ее, и это подкупало.

Ей впервые встретился мужчина, не начавший зевать, едва разговор перешел на ее научную работу. Глядя в его внимательные лучистые глаза, она расцветала.

— Конечно, только академический грант, который был выделен мне на научную работу, дал мне возможность приехать сюда на такой длительный срок. А мой университет предоставил на все это время отпуск — и вот я здесь.

— И все это время вы проживете в отеле?

— Ну что вы, Алекс! — расхохоталась Мелисанда. — Я не настолько богата, чтобы позволить себе такое. Понимаете, мир ученых — это своеобразный клуб. Как только мне дали грант, в Бразилии тотчас нашелся коллега, пожелавший пожить некоторое время у меня в Нью-Йорке. Так что завтра утром я переберусь в его квартиру. По счастливому стечению обстоятельств она в Ипанеме, всего в нескольких кварталах отсюда.

Алекс улыбнулся, и Мелисанде показалось, что на нее пахнуло ласковым ветерком с океана. Она смущенно отвела взгляд, поморгала и, отпив из бокала Глоток понравившегося ей сока, сказала:

— Я так разговорилась, что не дала вам возможности рассказать о себе. Пока я знаю лишь, что вас зовут Алексом Роубсоном. Согласитесь, для беседы этого мало. Чем вы занимаетесь?

Алекс пожал плечами и, поерзав на стуле, не особенно охотно ответил:

— Я обыкновенный бизнесмен, занимаюсь предпринимательством в различных сферах.

— Откуда вы?

— Как это понимать? — опешил собеседник. — Я здесь живу! Неужели вы приняли меня за туриста?