Аметистовый венец

– Милое дитя, – сказал король. – Констанс, дочь Жильбера. Милое прелестное дитя. – Он повернулся к епископу Солсберийскому. – Посмотри, Роджер, разве она не прелесть?

Епископ посмотрел на Констанс.

– Ее поклонники наверняка согласятся с вами, милорд. Они просто сгорают от нетерпения, ожидая, когда вы выскажете свои пожелания относительно графини.

Констанс не могла выдернуть руки, слишком крепко держал их Генрих. Но она чувствовала на себе пристальные взгляды придворных. «Не может же он нарушить данное мне слово», – подумала Констанс.

Генрих взглянул ей в глаза.

– Вы должны поминать в молитвах своих верных поклонников, прелестная леди… Графиня, – сказал он писцу, стоявшему рядом с ним, – пойдет вместе с нами для принесения клятвы императрице.

Констанс наклонилась, чувствуя, как дрожат у нее колени, чтобы поцеловать руку Генриху, а затем встала. Рядом с ней каким-то образом оказался Роберт Фицджилберт. Она торопливо прошла мимо него.

Ее уже ждал писец. Кто-то взял ее за руку и потянул в сторону, освобождая дорогу барону Эссексу, который шел к королю. Писец сказал, что король Генрих будет рад, если она украсит своим присутствием двор на третий день рождественских праздников.

Она с трудом заставила себя выслушать его. Почему здесь оказался племянник Клеров? Констанс вся дрожала, обуреваемая самыми мрачными опасениями.

Писец настойчиво следовал за ней, и Констанс остановилась. Она подумала, что, как и многие из присутствующих, выложила уйму денег на рождественские праздники короля. Недешево стоило ей оплатить пропитание и размещение короля и всей его свиты хотя бы всего на один день. Теперь Генрих хочет вновь обложить ее данью.

– Это большая честь, миледи. – Писец епископа показал ей список приглашенных.

– Я знаю, что это большая честь. – Делать было нечего, оставалось лишь повиноваться.

– Третий вечер рождественских праздников, – напомнил он.

У нее засосало под ложечкой. Бог с ними, с деньгами, отдала, и ладно. Лишь бы король не отменил свое разрешение и не стал понуждать ее к новому замужеству. Но ведь он поклялся, что не будет этого делать.

Откуда ни возьмись появился Роберт Фицджилберт.

– Миледи Констанс, надеюсь, вы поддерживаете короля.

Констанс оглянулась, ища глазами своих вассалов – де Кресси и Фицгамелина. У нее не было ни малейшего желания поддерживать короля в этом его замысле: заставить свою знать присягнуть в верности его дочери, германской императрице. Потеряв единственного законного наследника, он решил передать престол дочери Матильде, которую восьми лет от роду выдали замуж за германского императора, повелителя Священной Римской империи. Идея, что трон унаследует женщина, была исключительно непопулярна среди знати. И в Англии, и в Нормандии она находила очень мало сторонников. Нельзя было забывать и о германцах. Что, если Матильда станет королевой Англии и Нормандии, продолжая оставаться императрицей Священной Римской империи?

– Неужели вы в этом сомневаетесь? – Констанс не имела ни малейшего желания думать о всяких политических интригах. К тому же ей не нравилось, что Роберт Фицджилберт преследует ее в зале, где за ними наблюдает столько глаз.

Король встал. Трубачи затрубили, оглушая всех в переполненном зале, где и без того было очень шумно.

Все разговоры прекратились. Герольд провозгласил, что все знатные вассалы короля Генриха должны поочередно подойти к нему и присягнуть в верности императрице Матильде, как наследнице английского престола.

«Предстоит долгое и нудное ожидание», – со вздохом подумала Констанс.

Часы медленно тянулись за часами. Те, от кого не требовалось присяги, стали выходить, чтобы перекусить и немного отдохнуть. После того как выкрикнули имя Констанс, она подошла к королю и принесла присягу на верность императрице Матильде.

Наконец-то она была свободна. В сопровождении де Кресси и Фицгамелина она вышла из дворца. Солнце скрылось за тучами. Дул порывистый ветер, но Констанс с наслаждением вдыхала холодный воздух.

Стайка подмастерьев с громкими криками гонялась за рождественским шутом. Подбежав к большому кресту в самом центре рыночной площади, он ловко вскарабкался на него и начал дразнить своих преследователей. Высокий мускулистый шут в пестром одеянии и фантастически уродливой маске привлек внимание Констанс. Рыцарь из ее свиты подвел Констанс кобылу. Вместе с ним были сержант Карсфу и еще один рыцарь, весь в дорожной пыли.

– Дурные вести, миледи, – быстро сказал Карсфу. – Гизульт только что прискакал из замка Морле. Исчез сэр Эверард.

14

– Пропал и его боевой жеребец Громобой, – сказал Карсфу. – Оба как сквозь землю провалились.

Констанс не поверила своим ушам. Два рыцаря из свиты Клеров подъехали к ступеням, ведя на поводу коня Роберта Фицджилберта.

Неужели с Эверардом, ее тенью, ее защитником, и впрямь случилась беда? Страшно было об этом даже подумать.

– Надеюсь, он не погиб, – с трудом выдавила она.

Сержант развел руками:

– Похоже, тут велась какая-то грязная игра, миледи. Сэр Эверард, когда его видели в последний раз, вел на поводу корову. Он направлялся в сторону селения.