Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Но это, девки, мне не помешало выйти замуж, – похвасталась Нежина и грузно уселась. – Там же в больнице я познакомилась со своим будущим мужем Петенькой. И как только мы подлечились и вышли из больнички, то сразу пошли в загс. Он учил меня ходить, ведь я поначалу была в инвалидной коляске. Он в меня вселил уверенность, что со мной все будет хорошо. И за это я ему была очень благодарна. Потом у меня родились двойняшки. Митенька и Коленька, а потом и доченька Вета. Спустя лет десять, я опять встретила своего бывшего. Ну он, как и положено, отсидел за меня. Та вот, когда в тот роковой день он приходил ко мне в больницу, то обзывал и овощью, и поленом. Но когда он меня увидел здоровую и ходящую на своих ногах, то обомлел. Сбелелся весь так и задрожал, словно его током ударило. Тут он мне и говорит: «Зайка, прости ты меня. Котик, давай опять будем вместе». А я ему в ответ: «Я, милый, замужем и иди ты куда шел. Я счастлива с Петенькой!» и послала его куда подальше громко и не выбирая выражений.

– И правильно сделала! – поддержала подругу Света, остальные женщины громко поддержали ее: «Правильно! Молодец! Так ему сволочи и надо!»

– Да… История, так история, – улыбаясь проговорила Власова. – А где теперь твой муж? Что-то я не замечала, чтобы он звонил тебе или приходил навещать.

– Как где? – переспросила Нежина. – Разве я не рассказала?

– Нет еще, – хором подтвердили женщины.

– В тюрьме мой Петечка, – объявила Вера.

– Как? Почему?

Нежина закатила глаза к потолку, словно вспоминая очередной эпизод из своей жизни. Пауза затягивалась.

– Ну говори! Не тяни! – вскричала Наташа.

– Как-то иду я домой из магазина. И вдруг возле меня останавливаются старые «Жигули». А там сидят трое Петиных друзей. Они были цыгане, а я их помнила еще по совместным делам с наркотой. Они предложили меня подвести до дому, и я, дура, согласилась. Нет, чтобы подумать башкой своей дурной.

– Так с пластиной она и не может быть умной, – съерничала Катя, поудобнее устраиваясь на постели.

– Я не почувствовала никакой опасности. Бухнулась на заднее сиденье и еду себе спокойно. Предложили что-то выпить из бутылки. Я выпила и тут же отрубилась. А очнулась в лесу, привязанная к дереву. Потом они изнасиловали меня все трое.

– Мрак, – тихо произнесла Оксана.

– Так и оставили меня на ночь. Утром, правда, развязали и привезли домой. Петечка как узнал, что произошло, рассвирепел весь и в этот же день порешил всех троих. Я была в шоке. Ну… потом суд… то да се… И я осталась одна с тремя детьми. Запила крепко, конечно. Когда денег нет, а я получаю пенсию по инвалидности, то покупала боярышник и пила его. Но в руки-то давали по одному фуфарику в руки. Так я, когда приходила в аптеку, то говорила, что моя мама сердечница и просила два.

– Давали? – поинтересовалась цыганка.

– Как же не дать? Давали.

– А дети как же? – жалобно спросила Наташа.

– А детей забрали у меня. Но они меня навещают и ругаются, что я много курю. Особенно дочь. Ну, девки, вот и вся история. Но я не отчаиваюсь. И по секрету скажу, что у меня уже образовался новый поклонник. Серега. Наверное, когда выйду отсюда, позову его к себе жить. Мне комнату в общежитии выделили. На девятом этаже.

Нежина встала и театрально поклонилась. Но потом, взяла с тумбочки бутылку с водой и поднесла к губам, словно микрофон.

– А теперь вечер шансона. Песни Виктора Петлюры исполняет Вера Нежина.

Вера тихонько откашлялась и запела:

«Ранним солнечным утречком

провожала она

Своего ненаглядного,

своего паренька.

«Ты служи ненаглядный мой

Обо всем не тужи,

Если что-то случится вдруг

Обо всем напиши…»

Женщина пела, притоптывая себе в такт. Ее голос был звонок и чист. В пении Нежиной не было ни единой фальшивой ноты. Спустя некоторое время в проеме двери седьмой палаты столпились больные из других палат, привлеченные неожиданным концертом. И пока медперсонал их не разогнал, женщины с больными душами с удовольствием слушали пение странной пациентки восьмого отделения психиатрической больницы города N.

Эпилог.

На следующий день Власова покинула больницу и ее вышли провожать почти все женщины седьмой палаты. Они просились тепло, а маленькая Оксана даже попыталась обнять эту странную женщину с печальными глазами и глубокой скорбной складкой между бровей.

Веру Нежину выписали через два дня после импровизированного концерта, который к большому разочарованию больных закончился очень быстро. Правда, тщательно собираясь накануне, Нежина забыла на спинке кровати свое полотенце.

– Давайте поспорим, сколько дней она не будет пить?

– Неделю.

– Нет, месяц.

– Я думаю, что дня три.

– А я уверена, что уже сегодня она напьется со своей теткой.

– М-да…

– Может быть…

– Это вряд ли…

– Я сама напиваюсь сразу же, как только выхожу отсюда. И она вернется сюда, потому как полотенце забыла. А здесь забывать ничего нельзя…