Амирспасалар. Книга I

Отцу Мхитару насчитывалось лет тридцать пять. Был он высок ростом, крепок сложением. Лицо у вардапета было чистое и приятное, с редкой черной бородкой (откуда и прозвище), с умными, чуть насмешливыми глазами. Уроженец Гандзака, он рано отправился на выучку к Иоаннесу Тавушскому, знаменитому философу и теологу. Прожив ряд лет у старого ученого, Мхитар получил звание вардапета, но, не довольствуясь приобретенными знаниями, отправился в прославленную высшую школу при Кармирванке (Красном монастыре), у подножия горы Сиав в Киликии. Там кроме богословских наук он изучал философию, грамматику, риторику, математику, законоведение, историю, космографию и другие науки. Завершив высшее образование, Гош возвратился на родину. По пути он познакомился в Арзруме с князем Абуласаном Арцруни. Разумный и начитанный монах понравился вельможе, который, скучая в ожидании поступления податей (у Арцруни сохранились родовые земли в эмирате), охотно беседовал с ним о законах и других умных вещах. Но феодалу-крепостнику пришлись не по душе вольнодумные высказывания молодого ученого. Заметно охладев, князь Абуласан постарался отделаться от Гоша, устроив его в подопечный монастырь Нор-Гетик. Это Мхитар Гош хорошо понял при расставании с Арцруни. И вот теперь — срочный вызов в Тбилиси! Непонятно…

Настоятель бурно ворвался в келью. Отдуваясь от жары и хлопот с отъездом Гоша, отец Иоаннес грузно опустился на скамью и, отирая пот с лица, трубным голосом возвестил:

— Собирайся в путь, вардапет! Мула преотменного я все-таки тебе достал, хоть самому Иисусу Христу подавай! Вот, взгляни-ка в окно…

В Каяне[53] к вардапету Мхитару присоединился молодой купец Манвел, возвращающийся со своим слугой в Тбилиси. Сын богатого шелкоторговца, Манвел оказался на редкость словоохотливым. На привалах на берегу веселой реки Агстев он вытаскивал из объемистого хурджина разную снедь и кувшин неплохой водки, потчевал Гоша и рассказывал разные любопытные вещи.

— Вот недавно, отче, на Лихском перевале большой караван ограбили. И мой отец там десять верблюжьих грузов лучшего шекинского шелка потерял… Так до сих пор гзири[54] разбойников не найдут!.. — подмигнул вардапету Манвел и, опрокинув чарку, добавил многозначительно: — И век не найдут… кто посмеет полезть с обыском в княжеский дом, а?

Гош с удивлением переспросил:

— В княжеский дом?

Манвел оглянулся. Слуга был далеко, пас коней.

— На базарах толкуют, что ограбили купцов переодетые слуги князя Бадиани. А кто могущественнее его в Картли? Одни Орбели…

— Но почему же? — продолжал удивляться монах.

Манвел хмыкнул и не сразу ответил:

— Привыкли дидебулы к житью роскошному, иначе стали жить, чем их деды! Так говорит отец. Ну а доходов не хватает, вот и… — сделал красноречивый жест Манвел.

Рассказ купца поразил Гоша. Он ехал глубоко задумавшись… А Манвел после плотного завтрака подремывал в седле. Слуга трусил позади с хурджинами. Проехали Красный мост, стали спускаться по извилистой дороге к Рустави, утопавшему в садах, владению князя Абуласана Арцруни. Внезапно вардапет остановил своего мула.

Столетний карагач у обочины бросал большую тень на дорогу. На одной из его могучих ветвей висел молодой крестьянин, чуть не доставая ногами в старых поршнях землю. Рядом с ним, высунув длинный язык, покачивалась крупная белая овчарка. Мухи роились вокруг. Сладковатый запах тления стоял в полуденном зное.

— Да что это такое? — очнувшись от дремоты, залепетал Манвел. — Людей им мало вешать, уже и за псов взялись?!

У подножия дерева сидела на земле женщина в бедном черном платье, уткнув простоволосую голову в колени. Рядом в арбе, запряженной тощими быками, сидел старик в чохе. Поодаль, в тени другого дерева, расположилась охрана. Стражники полдничали, ели свежий сыр с зеленью, похрустывали огурцами и пили вино прямо из бурдюка.

Мхитар Гош подъехал к арбе:

— Чего ты ждешь, старче?

Старик вскинул потухший взор на монаха. Заметив жалость в глазах Гоша, он пробормотал, отирая слезы:

— Вот дожидаемся с дочкой, когда гзири разрешат снять тело внука. Вторые сутки не дозволяют похоронить, окаянные…

Женщина внезапно подняла голову. Полуседые волосы висели космами, на лице алели свежие царапины от ногтей.

— Вай-мэ! Вай-мэ! Сыночек, сыночек мой!.. — заголосила она.

Мхитар сошел с мула и направился с охранникам. За ним последовал Манвел.

— Добрые люди, почему не позволяете предать земле несчастного, по обычаю христианскому? — учтиво обратился Гош к охранникам.

Рыгнув, старший по виду охранник буркнул:

— Не суй нос не в свои дела, монах! Разве не украл барана пастух у почтенного Дато-купца?

— Еще отрицал, мерзавец, ссылался на волков! — с усмешкой добавил охранник помоложе.

— И пришлось нашему эриставу деньги затратить, из Тбилиси палача в красном колпаке выписывать. Вот и повесили пастуха с его псом по указу царскому!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся деревянным смехом молодой. — Другой живности не оказалось у парня, быки-то деда…

— А то пришлось бы и быков повесить! А вот теперь сиди на солнце и охраняй эту падаль! — сердито добавил старший охранник.