Амирспасалар. Книга II

— О-эй! Самвел! Здравствуй, дорогой! Совсем вернулся? — радостно кричал зять.

— Вернулся, вернулся, брат! Помоги арбу распрячь, — отвечал Самвел.

Прибежала Ануш и бросилась в объятия Самвела, плача от радости. С помощью зятя Самвел стал разгружать арбу.

— А это что у тебя такое? — любопытствовал родич, увидя большой железный плуг.

— Госпожа при прощании дала. Сама уехала в Ани, уговорил-таки ее брат. А мне там делать нечего! Вот и отпустила госпожа, за долгую службу денег за себя и братьев дала, да еще железный плуг подарила! Завтра на нем пахать буду, — объявил Самвел…

Окруженный односельчанами, Самвел пахал поле железным плугом, запряженным тремя парами волов. Такой большой плуг был редкостью в горном селе, и сельчане только ахали, видя, как уверенно проводил глубокие борозды старый воин, снова вернувшийся к земле…

Чем ближе подходил караван к Ани, тем мрачнее становилось выразительное лицо Ашхен. Она не забыла ссоры в Лоримском замке и сознавала, что бесплодие делает невозможным ее брак с Захарием. Рано или поздно родня подыщет Захарию подходящую невесту. А с переездом в родной город положение незаконной подруги правителя страны становилось еще более двусмысленным.

Захарий отсутствовал. Утомленных путниц у Главных ворот встретил амир города Васак Арцруни с многочисленной свитой. После родственных приветствий царский караван медленно двинулся к Вышгороду. На перекрестке Главной и Кузнечной улиц повозка с поклажей Ашхен незаметно свернула в сторону.

Поднимаясь по широкой каменной лестнице, Вананэ не увидела Ашхен. Когда же ей доложили прислужницы, что анийка, видимо, поехала к отцу, Вананэ понимающе кивнула головой. Гордая Ашхен не пожелала поселиться в Вышгороде незаконной женой! Навстречу царице устремились дворцовые слуги. Вскоре опытные банщицы нежили ее стройное тело в дворцовой бане. По окончании купания царицу бережно облекли в шелковое одеяние и отвели в спальню. Утомленная долгим путешествием, Вананэ крепко уснула…

Десять долгих лет протекло с тех пор, как простился с дочерью и зашагал по пыльной дороге около арб с медью оружейник Тигран. Одетый по-стариковски в овчинную шубу, он сидел на каменной лавке у входа в дом. Дом был тот же, где некогда раздавался громкий смех девочки с зелеными глазами, небольшой, ладный на вид, из желтого туфа. На фасаде дома красовались небольшие пилястры, окаймляющие портал. Рядом на осеннем солнце в теплой чохе приземистый Микэл. Старики изредка перебрасывались словами. В конце улицы показалась двухколесная повозка, крытая войлоком и влекомая парой крупных коней. Громыхая по каменной мостовой, повозка медленно приблизилась и остановилась около дома. Тигран внезапно почувствовал необычайное волнение. Из повозки вышла высокая женщина в богатой куньей шубке, с закрытым шелковым покрывалом лицом. Старик привстал от неожиданности. Женщина шагнула к нему, открыла лицо:

— Отец!

Кровь хлынула в голову Тиграна. Он снова сел на лавку и отвернулся. Ашхен молча стояла перед скамейкой. У окон соседних домов стали уже появляться фигуры любопытствующих.

— Чего каменным истуканом расселся, Тигран? — с возмущением воскликнул Микэл. — Целуй же дочку, благослови ее приезд! — И старый грузин обнял Ашхен, ласково приговаривая: — Устала с дороги, доченька? Пойдем в дом, генацвале, согреешься, отдохнешь…

Не вставая с места, Тигран мрачно спросил:

— Есть дети?

— Нет, отец, не благословил меня Господь.

— Так. — Встал и, подойдя к Ашхен, он еще суровее спросил: — А почему во дворец не поехала?

— В царском дворце мне делать нечего, отец. Не жена я ему. Не хочу посмешищем в нашем городе стать! Прими к себе в дом, отец. А нет — так я в монастырь уйду… — Огромные изумрудные глаза Ашхен были полны слез.

— Глупости! — пробормотал Тигран.

— Отец, одного человека в жизни я любила! Из-за меня он с родной матерью поссорился, родне все годы противился. Но не захотел благословить Господь наш брак! Нет ребенка у меня, и родичи требуют, по закону, чтобы мы разошлись…

Горько плакала в отчем доме Ашхен, и смягчилось сердце старого оружейника. Нежно обнял он дочь и благословил ее приезд, как требовал старый друг. А у Микэла уже покраснели глаза, и он выкрикнул прерывающимся голосом:

— В Писании сказано — отец заколол упитанного тельца, когда вернулся блудный сын! Я новый бурдюк открою, что на той неделе из Кахети прислали. А ты чем гостью дорогую потчевать будешь, Тигран?