Амирспасалар. Книга II

…Во весь опор, на сменных конях, мчался Ростом вдогонку амирспасалару, везя последнее донесение Хетумяна. От большого волнения Ростом плохо вник в его содержание, но ощущал всю важность. Донесение не было дописано. Значит…

Захарий уже выезжал из Карсского лагеря с спасаларами авангарда, когда на взмыленном скакуне его догнал пятисотник. Остановив коня, амирспасалар внимательно вчитывался в неровные строки. Потом, сняв шлем, перекрестился: «Царство небесное отважному!» Оглянувшись, негромко молвил военачальникам:

— Господа спасалары, Нукардин о себе возомнил и идет без сторожевого охранения!

Глава XXI. РЕЗНЯ

Рукн-ад-дин двигался по торной дороге, открытой еще урартийскими завоевателями. Недаром на скале в Шираке высечена клинописная надпись царя Аргишти: «Богу Халду величайший царь Аргишти говорит: завоевал я страну Ерах, отвоевал я в ней Ирданиуни от страны шикигулов внутренней»[95]. Всегда стремились враги прорваться с юга через теснины Болорпахака к Карсу и Шираку, чтобы оттуда распространиться по всему Кавказу.

Девятый султан Рума Рукн-ад-дин Солейман-шах был энергичным и суровым властителем. За свое недолгое царствование он бросался (с переменным успехом) в походы то на юг — к Средиземному морю, то на север и северо-запад. Не обладая, однако, военным талантом и счастьем покойного отца Килич-Арслана II, Рукн-ад-дин не замечал всеобщей ненависти к себе, которую он заслужил исключительной свирепостью, и часто действовал опрометчиво. При всем том войско Рума стояло на первом месте на всем Востоке, да и на Западе вряд ли нашелся ему достойный соперник и по численности и по боевым качествам.

Вопреки предсказаниям придворных астрологов, поход на Гурджистан начался в неблагоприятных условиях. Рукн-ад-дин пропустил весенние дни и двинулся летом, во вредную для коней и вьючных животных пору, когда уже выгорел подножный корм и иссякли многие источники в пути. При частых остановках приходилось отгонять табуны коней на выпас на дальние пастбища. Громадный обоз (сельджуки брали с собой в поход все ценное имущество, а султан и вельможи возили даже гаремы для дорожных утех) и множество тяжелых осадных машин также замедляли движение войска по неустроенным дорогам Армянского нагорья, а большие скопления людей способствовали развитию желудочных болезней.

Пройдя Ерзнка, войска Рукн-ад-дина стали подходить к Арзруму. Вдали показались желтоватые стены цитадели на холме, господствующем над большим городом. Здесь правил родной брат падишаха — Мугис-ад-дин Тогрул-шах. Очищая султанат от родни, Рукн-ад-дин и его согнал с удела в Кайсарии. Смилостивившись после унизительных просьб Мугис-ад-дина, султан отдал ему Арзрум[96], владение незадолго до того истребленного сельджуками дома Салдукидов. Мугис-ад-дин встретил державного брата у городских ворот с подобострастием необычайным. Облобызав золотое стремя, он понес на голове попону впереди султанского коня в знак великого почтения и преданности. Усердие это скоро объяснилось плохим состоянием войска эмира, что сразу же обнаружилось на смотру. Бейлербей Изз-ад-дин не постеснялся назвать эмирские войска «жалким сбродом». Лишь богатыми подарками и пышным пиром, на котором перепились все эмиры и бей, удалось арзрумскому правителю отвести от себя гнев падишаха.

После празднеств и игрищ, с обязательным козлодранием, из обширного лагеря на берегу Евфрата, мимо меловых гор, необозримой лавиной двинулось султанское войско. Все дороги к Басену на далеком расстоянии покрылись конными и пешими отрядами под разнообразными знаменами и значками. В Басене им предстояло соединиться с войсками мардинского эмира Насер-ад-дина Ортока и обоих Зенгидов — мосульского эмира Насир-ад-дина Махмуда и джезирского владетеля — пожилого Санджар-шаха.

В авангарде шла многочисленная огузская конница. Ее вели «великие бей» Нур-ад-дин Туграк, Сеид-ад-дин Салор, Шамс-ад-дин Огуз, эмир Картай, сюбаши[97] Юташ и Джелал-Хорасани. За авангардом следовали сипахи, разбитые на полусотни. Посередине главных сил на кауром коне ехал султан в белом тюрбане с пером, усыпанном алмазами. В его свите кроме брата Мугис-ад-дина ехали Махмуд Данишменд из Харберда и эрзнкайский эмир Давуд. Рядом с султаном на рослом коне следовал главнокомандующий войсками «бей беев» Изз-ад-дин Баралтай, высокий могучий воин с энергичным и мрачным лицом, несколько позади — начальник султанской охраны Саад-ад-дин Кобак и рыцарь Урсел, командир отряда франгских наемников — рыцарей-авантюристов, за большую плату покинувших войска Латинской империи. В арьергарде двигалась гулямская гвардия и тянулся необозримый обоз с гаремами. В состав каждой сельджукской части обязательно входила дружина алпов[98], которые в решительную минуту кидались в сечу и своей яростной атакой решали участь боя. На шеях многих алпов висела почетная награда — хвост яка, вделанный в золотое кольцо. Вооружение у воинства было довольно разнообразным. У знатных воителей водились дамасские сабли, хорасанские панцири и пики, мечи из Йемена и Индии.