Амнезия

Два дня назад она снова мне приснилась. Это хорошая новость. Есть и плохая. Сон был в точности таким же, как предыдущий, не считая одной маленькой детали: ногти у девушки были поломанные, перепачканные землей и кровью.

Наутро я понял, что означало видение, ну, или решил, что понял. Девушка хотела, чтобы я откопал то, что спрятано под корнями вяза в старом саду. «Мы пришли». Вот оно, послание! Осознав это, я твердо решил, что дойду до конца.

Вчера я отправился в город своего детства. Прихватив с собой лопату. Сказать по правде, где-то на полдороге меня стали грызть сомнения. Любой, кто видел хотя бы пару-тройку ужастиков, обязательно заподозрил бы, что девушка в голубом мертва и похоронена под вязом. А я видел десятки ужастиков. Если я найду тело, придется иметь дело с полицией, а как объяснить, откуда я знал, где копать?

Я припарковался в паре кварталов от дома, оставил лопату в багажнике и двинулся пешком, стараясь сохранять беспечный вид. Для маскировки у меня была только бейсболка с эмблемой КАП. Оставалось лишь надеяться, что этого хватит. Я давно не появлялся в родных местах, однако кто-нибудь из особо памятливых соседей мог меня узнать.

Первым препятствием на моем пути оказался громадный, злобный ротвейлер. Увидев меня, он зашелся яростным лаем и стал бросаться на металлическую сетку забора. В мое время этой сетки не было. Добравшись до перекрестка, я перешел на другую сторону улицы и расположился на скамейке в маленьком скверике. Даже там я чувствовал на себе враждебный взгляд пса. Он уже не лаял, но зрение у этой твари было куда острее моего. Ротвейлер пристально следил за каждым моим движением, тщательно запечатлевал меня в своем злобном сознании, чтобы порвать на лоскуты, как только представится возможность.

Над покатой крышей виднелась крона вяза. Я принялся рассматривать дом. Стены, которые когда-то были голубыми, перекрасили в белый. Новые владельцы явно заботились о своем жилище: газон и кусты регулярно подстригали, дверь и оконные рамы были покрыты лаком. Машин во дворе не было. Соседние дворы казались безлюдными.

Что делать дальше, я не представлял. Мое приключение грозило обернуться банальной ностальгической прогулкой. Я обратил внимание на дом слева. Он нисколько не изменился. В прежние времена там жил Абруццези, вдовый старик-итальянец. Когда я был маленьким, мы с ним часто сидели на веранде и он мягким, чуть шепелявым голосом рассказывал истории о войне, скорее всего почерпнутые из фильмов. Если мой сосед еще не умер, ему уже должно было исполниться девяносто. Дом выглядел обитаемым. Я слышал, что сын Абруццези обосновался где-то на западном побережье; если он вернулся к родному очагу, то, видимо, был таким же барахольщиком, как отец. Веранда представляла собой склад всевозможного хлама от ржавой косилки до пустых клеток и сломанных стульев. Газон не подстригали целую вечность. Зато два окна на втором этаже были открыты, так что кто-то точно был дома.

Я прогулялся по скверу и снова перешел через улицу. Пес немедленно разразился лаем. Я рисковал попасться на глаза соседям, но нужно было убедиться, что ротвейлер привязан. В этом случае у меня появлялся шанс пробраться на задний двор. Я сильно рисковал: собака и не думала униматься, а ее хозяева могли появиться в любой момент. Но выбора не было, приходилось уповать на удачу.

Внезапно мне на плечо легла чья-то рука. Из-за бешеного лая я не услышал, как подошел Абруццези. У старика прибавилось морщин, но глаза все так же блестели.

Во всех фильмах ужасов бывает внезапный поворот. Например, появление мертвого соседа.

Абруццези, однако, был живехонек и почти не изменился. Или он вообще был бессмертный. Или обманчивы были мои воспоминания о его возрасте.

— Привет!

Я, должно быть, вытаращил глаза, как сыч, потому что старик улыбнулся.

— Мистер Абруццези… Я… Здрасте!

Ротвейлер замолчал, видимо пораженный тем, что мы знакомы.

— Вернулся в родные края?

Абруццези, как в старые времена, немного шепелявил.

— Проезжал мимо… Я тысячу лет здесь не был.

— Хочешь заглянуть в дом?

Это предложение застало меня врасплох.

— Томпсоны вернутся только на следующей неделе, а я присматриваю за Гарри.

Ротвейлер навострил уши, услышав свою кличку.

— На самом деле было бы здорово.

Абруццези достал из цветочной кадки ключ, заговорщически улыбнулся и отпер боковую дверь. Я опасался клыков Гарри, но пса будто подменили: он больше не лаял, зато без остановки вилял хвостом. Прежде чем переступить порог, старик погладил ротвейлера, и я последовал его примеру.

Мы прошлись по комнатам, вспоминая былые времена. Я едва узнавал дом своего детства и от изумления почти забыл, зачем пришел.

Сначала я хотел наврать соседу, что мальчишкой зарыл в саду «секрет», забыл о нем, когда мы переезжали, а теперь решил отыскать, — но в последний момент передумал. Если под вязом спрятан труп, у нас обоих будут серьезные проблемы.

Так что я просто попрощался со стариком, поблагодарил за экскурсию и пообещал зайти еще.