Амнезия

Тут я перестал что-либо понимать. Видимо, это было просто не нужно. Мои приятели рассказывали мне о каких-то новых методах призыва, о предварительной химиотерапии, но я никогда в это не верил. Кроме того, мне не от чего было уклоняться - я честно отслужил два года на Уральском Рубеже, и перед Отечеством был чист. Так или иначе, мне стало ясно, что любое мое слово с этого момента может быть истолковано любым образом, и я решил не сопротивляться.

Наверху загудела полицейская сирена.

- Странно, я же не вызывала полицию, - холодно сказала врач, и поправила очки, - дочка, пойдем, дядей господин лейтенант займется.

В вестибюль, действительно, вошел, лейтенант.

- Ну, в чем дело? - не обращая внимание на врача, обратился он ко мне. Доктор воспользовалась паузой и, схватив дочку, исчезла в помещении медпункта, - Пьете, что ли много, а здоровье, что ли, слабое? Ох, до чего, вы, студенты, мне надоели, - и он пихнул сапогом мою ногу, - Все условия, вам, сукам, создали, а вы... Ну, сейчас мы протокол...

- Лейтенант, - раздался со стороны бас. Лейтенант дернулся и застыл в стойке смирно. Я с трудом повернул голову и увидел майора полиции во всем параде.

- Лейтенант, почему вы не отвечаете на радиовызов, вы что, не знаете инструкций, или считаете необязательным их выполнение?

- Но, господин майор, я прибыл по вызову госпожи фон Фир...

- Молчать!!! - грубо оборвал его майор, - Ваша обязанность - постоянно присутствовать в патрульном мотоцикле, и я позабочусь, чтобы остаток своих дней вы занимались регулированием движения.

- Мне не в чем себя упрекнуть, господин майор. Если вы считаете нужным, то я готов ответить по вашему рапорту о моем служебном несоответствии, однако, мне кажется, что поводов для такого рапорта у вас, господин майор, нет, - лейтенант побледнел, но держался прямо.

- Капитан, - подозвал кого-то со стороны майор и как из под земли рядом со мной возник капитан полиции, подтянутый, но в обмундировании его был виден легкий беспорядок, а кобура пистолета была расстегнута. Впервые я вызывал столь пристальное внимание со стороны властей, - Объясните лейтенанту его неправоту, а мы с господином студентом пройдем в медпункт.

Майор протянул мне руку, и я сумел подняться. Было не особенно приятно. Все мое тело было набито ватой, а в левом боку поселилось неведомое животное, которое время от времени переворачивается, задевая мне лопатку.

Майор провел меня узким крашеным коридором и вошел в небольшую комнату. В комнате стояла кушетка, стол, два стула. Шкаф стеклянный с какими-то банками. За столом сидела доктор. Девочки нигде не было.

- Госпожа Фирсова, перевяжите господина студента, а я посижу - подожду тут.

Доктор постаралась не показать своего удивления и достала из стола бинт, вату и какие-то медикаменты.

Майор усмехнулся, сел на кушетку и принялся ждать.

Доктор бинтовала меня в полном молчании. Было слышно, как за стеной урчи эскалатор, и как в вестибюле лейтенант повторяет бесконечный аргумент про уверенность в своей правоте и полном подчинении всем служебным инструкциям.

Госпожа Фирсова тщательно накладывала на марлю какой-то желтоватый состав с тем, чтобы потом прибинтовать эту ткань мне к руке, и не отвлекалась на посторонние шумы.

Бинты мягко ложились мне на руку, и, как это ни странно, прикосновения доктора мне были приятны.

Спор в вестибюле нарастал, возражения лейтенанта становились все тише и тише, а капитан, видимо, раскачивал себя односторонней полемикой. На секунду все стихло, потом хлопнул пистолетный выстрел.

Доктор как раз завершила свой труд, и сидела потупившись, как девчонка, не выучившая урок. Майор выглянул в коридор, тихо выматерился и обернулся ко мне:

- Нам придется немножко прогуляться.

Мне было уже все равно. В институт я опоздал, курсовой, похоже, становился все больше похож на неисполнимую мечту. Я поднялся со своего места и, запихнув сломанные часы в нагрудный карман куртки, сказал:

- Пошли.

Мы вышли в тот же узкий коридор, но свернули в другую сторону. Я оглянулся и увидел, что капитан наклонился над лейтенантом и пытается сорвать с форменной куртки лежащего знак регулировщика.

Мы спустились вниз на несколько ступенек, прошли еще немного, и оказались под эскалатором. Над нами вращалось огромное маслянистое колесо, прокручивающее поручень, а впереди висел знак с черным человечком, перечеркнутым красной полосой. Проход между механизмом и стеной за этим знаком сужался и самые дальние шестерни протерли в мягком цементе стены углубление. Пахло машинным маслом и металлом, и мне показалось, что эти колеса вращались здесь вечно. От мысли о попытке их остановить, в перебинтованной руке забилась легкая шуршащая боль.

- Нам туда, - майор показывал чуть левее знака.

Мы спустились еще, эскалатор остался позади, и мы пошли по железному настилу.

Вдруг все затряслось, я бросился к стене, прячась от накатывающего грохота, и сквозь просветы в настиле увидел проезжающий прямо подо мной поезд.