Амнезия

Евгения Константинова Амнезия

Глава 1

Жизнь – это череда выборов.

Нострадамус

Ваш выбор наполовину во власти случая.

Курт Воннегут

День 1 – вторник

Тишина…

Темнота… И вдруг яркий свет, резанувший болью по глазам… Все вокруг пустое. Пустое и белое… Белая пустота…

Запах… резкий…

Тишина медленно растворяется, впуская сначала едва различимые и все более нарастающие звуки: равномерное попискивание и тихие ритмичные хлопки.

Вдруг добавляется еще один звук: он зарождается где-то в отдалении, постепенно нарастает и приближается. Белую пустоту перекрывает белое пятно. Потребовалось болезненное усилие, чтобы сфокусироваться на этом белом пятне, которое вдруг стало издавать звуки:

– Есть реакция! – закричало оно.

Вопль отозвался сильной пульсирующей болью внутри, которая взорвалась и разлетелась на тысячу осколков.

«Где я? Нет, не так… Кто я???» – ужасом полыхнула мысль, разом выключив звуки… запахи… цвета…

Глава 2

Лаврик сколько себя помнил, всегда был окружен женщинами. Вообще, Лаврентий не любил вот эту трансформацию своего имени «Лаврик», но матушка, а она, кстати, тоже не любила эту «матушку», называла его так всегда, сколько Лавр себя помнил, и какие-либо его попытки воспрепятствовать тому ни к какому результату не приводили. Первая и самая главная женщина в его жизни – его мама! Мама, которая всегда защищала и оправдывала, чего бы не натворил. На пьедестале победителей, безусловно, – бабуля и сестра, причем их сложно даже на второе и третье место определить, все три на первом! Бабуля с ее сырниками со сметаной, за которой она успевала сбегать еще до того, как Лаврик проснется, – самое счастливое воспоминание его детства, и его боевой товарищ, который с ним, очевидно, пройдет самый длинный жизненный путь – сестра Машка. Эти три самые главные женщины в его жизни всегда были на его стороне, чтобы потом в жизни не случалось. Матушкин «Лаврик», бабулин «Лавруша» и «Лавик» мелкой Машки, не выговаривавшей звук «р» – его три кита. Нет, у Лавра с Машей был, конечно, отец, но как-то больше на заднем плане, вечно в делах, приходивший поздно с работы, ужинавший после всех и сейчас сидящий на пенсии за планшетом, такой же тихий и спокойный, как и вся его жизнь.

Потом и в детском саду, и в школе, и в летних лагерях – Лавра всегда окружали женщины. Даже физруком была физручка.

Светку – его первую любовь, наверное, не стоит вносить в этот список. Они сидели на задней парте всю среднюю школу, и Светка считала Лавра «своим парнем в доску», поэтому спокойно обсуждала с ним все свои любовные переживания, а о том, что он был в нее тайно влюблен, конечно, же не подозревала. Он давал списывать домашку, во время контрольной успевал прорешать и свой вариант, и Светкин, выслушивал про очередного парня и даже давал советы. Светка выскочила замуж сразу после школы и сразу же обзавелась детьми. Тогда еще не было социальных сетей, в которых можно было бы отслеживать жизнь человека, поэтому Светка исчезала из поля зрения.

Первые слои плотские утехи помнит каждый, Лавр не исключение, и случились они у Лавра вне каких-то отношений, как ему когда-то представлялось, когда еще голова была занята Светкой. Все произошло в квартире у друга Лехи, где они втроем, еще Макс и Лавр, в отсутствие родителей Лехи, уехавших на дачу, вызвали проститутку. Вошедший первым бугай в черной кожаной куртке оглядел каждого сверху вниз, словно снимая МРТ, и не здороваясь, буркнул:

– Еще кто есть?

Леха с Максом отрицательно помотали головой.

– Если трое, будет дороже.

Леха с Максом уединялись с девушкой по очереди в Лехину комнату, минут десять им вполне хватало, а в гостиной, включив погромче какой-то музыкальный канал, двое других набирались пива. Когда настала очередь Лавра, он вдруг засомневался, мол, неправильно как-то все, должно быть все вместе: и любовь, и секс, но парни уже затолкали его в Лехину комнату, отпуская сальные шуточки.

– Презик есть? – спросила его в комнате полуголая девчонка, растянувшаяся в Лехиной постели, прикрытая одной простынкой.

– Д-да, – отозвался Лавр, так и оставшись стоять в дверях. – А как тебя зовут?

– Анжела,

– А на деле?

– Маша, – ответила она и вдруг спросила. – А можно закурить?

Лавр, особо не задумываясь, что находится в чужой квартире и в чужой комнате, великодушно разрешил. Они сидели на кровати, что-то обсуждали, что Лавр даже на следующий день вспомнить не смог, а потом Анжела-Маша также буднично, как до этого несла всякую ерунду, загасила сигарету в стоявшей рядом чашке, притянула к себе Лавра и взяла дело в свои руки.