Амнезия

Теперь этот звонок. Неизвестный обещает убить ее. С какой целью? Говорят, все преступления совершаются из-за денег. Он хочет унаследовать ее имущество, включая этот чертов дом? Это немаленький куш, но, во-первых, незачем предупреждать ее об убийстве, а во-вторых, есть одна закавыка. Она спросила у адвоката Крючкова: «Кто мой наследник? Если бы я умерла, кто бы получил эту квартиру, и загородный дом, и машину, и счет в банке?» «Ваша мать, – сказал ей Крючков. – Но это в том случае, если бы вы умерли, не приходя в сознание. То есть она получила бы все по завещанию Михаила Александровича. Теперь другая история. Вы пришли в себя, и если теперь с вами, тьфу-тьфу-тьфу, что-нибудь случится, то все унаследует ваша мать или тот человек, которого вы назначите своим наследником. Вы можете написать завещание прямо сейчас. Люди обычно не любят писать завещаний – это свидетельство нашей российской дикости. Лично я уверен: после всего, что случилось, вы проживете сто лет! За себя, за отца и, как говорится, за того парня…»

«Не хочу пока забивать голову, – сказала она тогда. – Пусть мать наследует, если я вдруг окочурюсь».

Они еще не знали, что мать убита.

Что ж, такой путь к наследству прямым не назовешь. Она бы не пошла по нему. Но этот человек непонятного пола, хрипящий в трубку угрозы, может быть ненормальным.

«Смешно! – улыбнулась она. – Девка с изуродованным лицом и отсутствующей памятью еще имеет наглость считать кого-то ненормальным!»

Убийство матери казалось ей необъяснимым. Королев развелся с ней двадцать лет назад, она уже десять лет находилась в другом браке! Если цель убившего отомстить, то кому он мстит этим убийством? Дочери? Но разве кто-то вправе ожидать от Марины слез по этой бросившей ее женщине?

Если его цель сделать Марину еще более беззащитной, то разве мать была ей защитой?

Что же остается? Предположим, ее мать была чему-то свидетелем…

Хлопнула дверь, охранник застучал ботинками в коридоре.

– Три аптеки обежал, нигде не было… – Он зашел на кухню, глянул искоса на записную книжку. – Вы бы не напрягались, Марина Михайловна.

– А моя мать давно была в России? – спросила Марина.

– Полтора года назад. На сорок дней Михаила Александровича приезжала.

– А у меня была?

– Была, но ее не пустили. Она обычно так рыдала, что боялись, она вас как-нибудь повредит. Ну, там, упадет к вам на грудь, или еще чего.

– Рыдала?

– У нее с нервами было плохо, – неохотно пояснил он.

– Я думала, она была равнодушной.

– Нет, она переживала, но Михаил Александрович не любил видеть ее слез. Он говорил: «Что ты играешь вселенскую скорбь? Кто тебе поверит, что ты ее любишь?»

– Он имел право. Она меня бросила.

– Марина Михайловна… Можно я скажу свое мнение?

– Не можно, а нужно.

– Она, конечно, отдала вас, но не от хорошей жизни.

– Да ладно! А как в войну детей растили? Как сейчас миллионы матерей выкручиваются, имея зарплату в три тысячи рублей?

– Нет, я ее не оправдываю, но и вы не думайте, что она какой-то монстр. Я давно у Михаила Александровича работаю, как-то с ней разговорился. Она мне сказала: «Ей же лучше у него. Он ее любит. А я еще и вылечиться никак не могу. Ну, потребую ее назад, но разве он отдаст? Разве его в суде победишь?» Ей еще не повезло со вторым мужем – он к наркотикам пристрастился, а потом и ее втянул. У них ведь ребенок с церебральным параличом родился. Куда вас было забирать в такие условия?

– А где сейчас этот ребенок?

– Да он недолго прожил. Тяжелый случай был. Она после этого и стала употреблять…

– Невеселая у нее жизнь была.

– Очень невеселая, Марина Михайловна! Она слабый человек.

– Если бы не отец, она бы раньше погибла. Охранник поджал губы.

– Вы что-то хотели сказать?

– Я уважал Михаила Александровича…

– Но что-то хотели сказать?

– Только правду.

– Так говорите.

– Да я вот думаю: нужно ли?

– Я восстанавливаю свою память, вы это понимаете?

– Да не было этого в вашей памяти!

– Я чего-то не знала?

– Знали, но относились к этому по-другому. Смотрели на все глазами отца… Понимаете, внешне так выглядит, что Михаил Александрович – благодетель. Он и деньги давал, и дом этот подарил. Но у него был непростой характер. Он ее постоянно унижал.

– Ничего себе! Унижал тем, что давал деньги? Так не брала бы – и никаких унижений! На работу бы устроилась!

– Она устраивалась, но нигде не задерживалась. К тому же у нее ребенок был больной на руках, мать-сердечница. Она к Михаилу Александровичу просилась много раз. Секретаршей в любой филиал. Но он ей фирму купил. А ведь бизнес вести надо уметь. Он никогда не выполнял ее просьб – он лучше знал, что ей нужно. И так она скисала с каждым годом…

– Он ничего ей не был должен! – твердо произнесла Марина. – А дал кучу всего. Он кормил ее мать.