Амнезия [СИ]

— Думать нечего, — словно в трансе вещала она. — Конец света грядет. И не только хляби небесные разверзнутся, не только земная твердь свою пасть раззявит. Страшнее будет. Уже стало. Брат убьет брата, как Каин Авеля. Мать ребенка продаст. Ребенок матерь жизни лишит. За еду люди убивать друг друга будут. Снова безногая тут. Изголодала. Снова человеческими душами питается. Что мы для нее? Тлен и прах. Чешуйки на ее коже. Съела и забыла. Как шкурки будем валяться после ее линьки.

— Бабушка Марфа! — остановила ее гостья. — Снова ты о своем. Я же тебя совсем про другое спрашиваю. Про паренька расскажи. Он тебе еще травы разные собирал.

— Все она. Она проклятая. Она память у мужчин забирает, а у женщин душу. Питается она этим. И у немчика этого тоже она память сожрала. Где уж их пути пересеклись, не знаю. А только точно она.

— Сегодня мы от Марфы ничего не добьемся, — сказала библиотекарша и поднялась. — На нее иногда находит. Ей смерть видится в роли огромной змеи. Вы не обижайтесь. Как заведет свою песнь о конце света — не остановишь. Я как-то раз застала ее в нормальном состоянии, и она мне рассказала, что в Воронках, вон там, дальше, почти на выселках, — женщина махнула рукой в сторону леса, — жили когда-то немцы. Дворов семь, наверное, было. Большинство на сегодняшний день умерли, а кто остался, тот или на русских женился или в Германию иммигрировал. Может этот парнишка из наших? Только странно, почему он по-русски не говорит… Вы к нам заглядывайте. Может, поймаете ее в нормальном состоянии.

Не узнав больше ничего интересного, друзья попрощались с местным представителем культуры и поехали к Якову на дачу.

— Совсем крыша у бабки поехала, — разочаровано пробурчал Пончик, выруливая с грунтовки на трассу. — Ничего мы с тобой, друг мой ситный, не узнали. Анаконды какие-то, людьми питаются. Бред, одним словом. Ну что ты от нее хочешь. Бабке за восемьдесят! Слепая! Хорошо, что еще себя обслуживает. А вот то, что милейшая светоч культуры рассказала, заслуживает внимания.

— Ну и что, что немцы там, когда-то жили? — осек Юрий надежды друга. Они по всему Поволжью в свое время обретались. А дальше что? Все равно ничего не понятно.

— Ну и ладно. И Бог с ним, с этим немцем. Пусть органы разбираются. У меня своей головной боли хватает. Сейчас приедем — на рыбалку рванем. Лука нам ушицу сварит. Лепота!

ТЬМАКА

Все было так, как мечталось… В три утра встали, перекусили и пошли к реке. Но рыбачили они не одни. С первыми лучами солнца от поселка по направлению к ним двинулся еще один рыбак. На нем были потертые галифе, галоши и телогрейка, наброшенная на голое тело.

— Давай к нам! — крикнул Яков, увидев соседа по даче. — Интересный мужичок, — пояснил он приятелю. — Твоего профиля. Начальник аналитического отдела криминальной милиции нашего УВД. Не смотри, что он в таком дранье по поселку расхаживает. Хобби у него такое. Превращается на даче в бомжа. Гостей пугает. А на самом деле человек в авторитете. Его у нас каждая собака знает. Настоящий полковник…

Полковник обменялся с друзьями приветствиями, представился Чернову и пристроился ловить рыбу сбоку. Ветра не было, и вода в речке двигалась ровным и гладким потоком. Рыба не клевала. Дачники обменивались шутками и ругали почем зря речную живность. Ближе к рассвету клев пошел, и рыбаки не успевали забрасывать спиннинги, вытаскивая одну за другой искрящихся в рассветных лучах солнца рыбин. Счет уже шел не на единицы — десятки. Рыбы они наловили много. На берегу весело трещал искрами костер, а на металлическом пруте между двух рогатин висел котелок. Лука шаманил рядом, сворачивая рыбу в марлевые кульки и бросая в кипящую воду, потом вылавливал вываренные остатки и забрасывал в котел следующую партию. В ход пошли лаврушка, перец горошком, зеленые укроп и петрушка. Запах тройной ухи поплыл по берегу, дразня своим ароматом лесных обитателей. В кустах кто-то зашуршал, и из густой, высокой травы показалась голова с черными пытливыми глазками.

— У-у-у! Семен пришел! — обрадовался Яков, увидев крупного ежа потрусившего к костру, но остановившегося на пол дороге. — Это наша достопримечательность. Сенька. Наглый такой. Никого не боится. Его все лето дачники подкармливали, а теперь видишь некому. Сень! Сень! Иди сюда. Рыбу будешь? — и Шереметьев подбросил ежу, развернутый марлевый кулек с рыбой.

Еж моментально свернулся в клубок и замер, ожидая дальнейших действий людей. Но вокруг было все спокойно, люди звенели рюмками и хрустели солеными огурцами. Сеня медленно распустился, словно цветочный бутон от солнечного света и стал обнюхивать угощение.

— Николай Николаевич! — обратился к полковнику Пончик. — Как там мои дела? Что-то от вас ни слуху ни духу. У меня вон уже и немец такой же появился, беспамятный. Ваши приезжали — допрашивали. Результаты нулевые.

— Ты, про какое дело? — отозвался полковник. — Про амнезию свою что ли?

— Ну да. Нарыли чего?