Амнезия [СИ]

— Вень, а Вень? — дергал его за рукав Тузик. — Как ты думаешь, откуда она взялась, дверь то эта? Может, она замазана глиной была? Вон рядом дорогу прокладывают… Может от сотрясения? А что там? Вдруг покойники схоронены?

— Отстань Тузик! Почем я знаю. Сейчас вскроем — ясно будет.

Используя вместо рычага гаечный ключ, мальчишки пытались отжать дверь. Она скрипела, трещала, но поддавалась плохо. Попросив Тузика крепко держать инструмент, Веник отошел к другой стороне узкого прохода и попытался выбить дверь плечом. Результат оказался нулевым. И дверь, и замок, как стало понятно по сильно ушибленному плечу, обладали большим запасом прочности, чем ожидал мальчик. Покрутившись еще немного на этом месте, ребята разочарованно пошли по лабиринту в сторону реки. В одной из келий у них была устроена берлога, притон, шалман, малина и можно дать еще с десяток определений месту, в котором беспризорники устроили себе место ночлега.

Керосинка поблескивала желтыми язычками пламени, а вода в закопченной кастрюле начинала весело побулькивать. Батон колбасы и быстро растворимая рисовая каша, вот и весь ужин перед долгой осенней ночью. Поев, мальчишки завернулись в тряпье, натасканное с близ лежащих помоек, и попытались уснуть. Однако им не спалось. Тузик громко кряхтел под лоскутным покрывалом, и было понятно, что он хочет о чем-то спросить, но боится получить от ворот поворот. Цыган и Валидол тоже вертелись на разбитых раскладушках, списанных за большим износом из детского сада, пытаясь согреться и уснуть. Необходимости в отопление в келье не было. Зимой и летом температура в ней была примерно одинаковой, четырнадцать-пятнадцать градусов тепла. Но если монахам этого было достаточно, то полуголодным подросткам явно не хватало. Наконец все угомонились. В подземной тишине, не нарушаемой городскими звуками, воцарилась космическая тишина. Прошло несколько часов и вдруг ни с того ни с сего, Тузик проснулся. Проснулся, открыл глаза и прислушался. Причины для тревоги не оказалось. Все было тихо. В кромешной темноте пещеры только слышалось посапывание друзей, да осыпающийся где-то невдалеке тонкой струйкой песок. Мальчик лежал уставившись в потемки и думал. — Что же там, за этой такой крепкой дверью? Ведь поставили совсем недавно. Для чего? И кто? И где же эта дверь находится, если посмотреть сверху? — Тузик стал представлять себе переплетение подземных ходов, но быстро запутался. Нужен был план. А для того чтобы его нарисовать, необходимо было зажечь свет. Мальчик поднялся с пола, на ощупь нашел на ящике свечу и поджег фитиль зажигалкой. Тузик боязливо огляделся по сторонам. Старшие ребята могли за раннюю побудку надавать по шее. К счастью тусклый свет никого не разбудил и Тузик, оторвав от березового веника прутик, стал рисовать на земле план. Несколько раз он путался, стирал ладонью часть линий и рисовал снова. Наконец что-то стало вырисовываться. Теперь необходимо было восстановить план верхней части города. Промучившись еще минут пятнадцать, он понял, что дверь находится рядом с рыночной площадью, которая в отличие от других городов находилась не в его центре, а на окраине. Мальчик потушил свечу и снова попытался уснуть, но сон как назло не шел. Тузик ворочался с боку на бок и боялся разбудить лежащего рядом Веника. А тут еще есть захотелось страшно… Он встал, и потихонечку вышел из кельи, не забыв прихватить с собой свечку и зажигалку.

Идти в темноте было, мало говоря неприятно. А если уж совсем честно, то страшно и противно. Но свечной огарок был небольшого размера и поэтому Тузик решил его поберечь. Двигаться было необходимо вдоль стены, слегка касаясь ее руками. Это то и было самым неприятным. Мальчишке казалось, что его протянутую руку сейчас кто-нибудь схватит или того хуже отрубит. Почему отрубит, он и сам не знал. Может в подкорке мозга, сохранились воспоминания пятилетней давности, о том, как его отец зарубил топором мать… Хотя, сколько ему тогда было. Два-три года? Это сейчас он уже большой и смелый. Беспризорники взрослеют намного быстрее своих сверстников живущих обычной жизнью.