Амнезия "Спес" (СИ)

Впрочем, в первую волну непонятного заболевания об этом еще не говорили. Нам пришлось уже по факту сражаться лишь с симптомами: с вдруг поднимающейся высокой температурой и крайним обезвоживанием, на которое не влияла ни выпиваемая, ни вливаема внутривенно жидкость.

А врачи, чтобы, ни делали, в каждом десятом случае проигрывали.

— Это сколько?! — не удержавшись, воскликнул я, потому, как вдруг вспомнил те цифры по численности прибывших переселенцев, о которых мы вели разговор с Сайрусом в прошлый раз. — Столько же, сколько сейчас всего живет народу на Корабле?!

— Да, примерно столько же, — ответил мой собеседник.

Повествование продолжилось, а я, пришибленный, все переваривал уже сказанное.

«Во вторую волну, обрушившуюся на нас через пять лет, ушло столько же…

Тогда же стало ясно, что особенно серьезно заболевание переносят женщины фертильного возраста».

— Это как? — чисто по инерции спросил я.

— Способные родить ребенка, — без особых пояснений ответил Сайрус.

«Вы должны понимать, мой друг, что об этой проблеме говорить развернуто я просто не могу. Слишком больно! Так что, если Вас заинтересуют какие-то более конкретные данные, то попросите Сайруса, он сделает для Вас полную подборку. А у меня нет сил…»

Тут мой «собеседник» замолчал надолго, а только пару минут спустя со слышимым глубоким вдохом продолжил свой рассказ:

«В третью волну ушла моя Майя и я остался один с еще маленькой Сэми на руках…»

— Это кто, Сэми?

— Дочь господина Александра, которая родилась в те первые, спокойные четыре года. Вы это место пропустили, — укор в голосе Сайруса я почувствовал, но протестовать не стал, — а на момент смерти матери, девочке было одиннадцать лет.

«Хорошо, что уже Шон был почти взрослым, иначе я даже не знал бы, что делать, останься у меня на руках двое малолетних детей! Работы тогда навалилось без меры — многие специалисты погибли, по большинству направлений руководителей не хватало, и тем, кто выжил, пришлось брать их обязанности на себя.

Но именно после третьей волны, такой тяжелой для меня, была выявлена причина всех наших бед — цветущий раз в пять лет один из местных лишайников. Да-а, всего лишь…»

Александр горько рассмеялся, а мне хотелось реветь…

"Нашли причину, потом разработали и вакцину, но, как это ни ужасно, легче наша жизнь не стала. Дальше было только хуже…

Когда прошла третья волна эпидемии, колонию накрыла волна самоубийств. Кто-то потерял всех близких за последние годы, кто-то уже не верил ни в какое лекарство, а у многих началась депрессия от постоянного нахождения под землей. Впрочем, наверное, сказывалось все сразу.

Когда психологи и врачи справились и с этой бедой, стало ясно, что, во-первых, население колонии уменьшилось больше, чем на треть, а во-вторых, что показатели рождаемости, всплеск которой радовал в первые годы нашего пребывания здесь, теперь фактически равны нулю.