От нажатия определенных значков, расположенных на панели, возникала клавиатура, увеличивающая количество кнопок для тыканья на порядок, и похожая на ту, которую я уже использовал на камбузе. Также над столом начинала светиться поверхность… объемность… порхатка знает, как это называть… на которой возникали картинки. Впрочем, Сайрус, как всегда, был тут как тут, и дал определение и этому — непонятно чему, назвав, экраном.
Так же все эти манипуляции можно было производить и голосом. Хотя я тут же определил для себя, что тыканье пальцами в кнопки, процесс добычи результата делает гораздо интересней.
Послание Александра развернулось передо мной на экране обычным текстом, который, как только мой взгляд зафиксировался на нем, потихоньку пополз вверх. Так же оно озвучивалось голосом самого господина Александра.
Голос, сопровождающий медленно текущий по экрану текст, был приятным на слух — низковатым, звучным, хотя и с небольшой надтреснутостью, выдающей возраст говорившего. В тоне вроде и звучала легкая насмешка, но чувствовалось, что она прикрывает, то ли грусть, испытываемую Александром, то ли и вовсе тоску.
Я слушал и понятно, что ничего не понимал. А потому уже к этой фразе вопросов в моей голове накопилось предостаточно, и ничего удивительного в том, что один из них вырвался непроизвольно и вслух, не было:
— Что такое «Земля»?!
Монолог, произносимый голосом Александра, тут же оборвался и с объяснениями вступил Саймон:
— Земля, планета в Солнечной системе, которая расположена ближе к краю рукава Ориона, Галактики Млечный Путь. Вокруг Солнца обращаются объекты этой системы: планеты и их спутники, карликовые планеты, астероиды, метеороиды, кометы, космическая пыль. Планет всего восемь, одной из которых и является Земля…
Под это, что я теперь и вовсе не воспринимал, поскольку слов таких не знал в принципе, текст послания сдвинулся в сторону, а основную часть экрана занял сине-зеленый шар с желтыми пятнами. Потом, видно следуя рассказу, картинка быстро стала меняться. Шар стремительно принялся уменьшаться, проваливаясь в черноту.
Зрелище завораживало, и казалось, затягивало в себя. Так и не сумев оторвать глаз, я «полетел» в объемную черноту следом за шаром. И когда в глубине, в которую я «падал», проявился яркий огненный кругляшок, несущийся навстречу, а вокруг него закружили уже несколько точек, меня повело, съеденное рагу подступило к горлу, а из-под рук и задницы пропала хоть какая-то опора.
Голос Сайруса звучал уже где-то в отдалении, а я только и понял, что сползаю с кресла и удержаться не могу. И проваливаюсь, проваливаюсь в ту черноту…