Аморальные байки с плохими словами (СИ)

— Баловал железом по молодости,… пауерлифтинг, — опять в себя опрокинул, — сейчас другие виды спорта осваиваю.

— Вы, наверно, медицинский работник, — еще стакан мадеры ему наливаю, — у Вас внешность интеллигента…

— Почти угадал, — губы вытирает после четвертого, — есть такая профессия — людей от жадности лечить…Судебный исполнитель я.

— А-а-а, ну тогда, Ваше здоровье, — пятый стакан из бутылки сцеживаю, — желаю не повредиться на работе, продуцировать без производственных травм, так сказать… Кстати, вот вам моя визиточка, я — молодой, но талантливый дизайнер,… может, надумаете интерьеры в исправительной колонии улучшить, — даю ему визитку Славика, — милости просим в Мукачево.

— И вам не хворать, — стакашек опрокинул, рукавом занюхивает, — слышь, красноухий, — Витюхе головой кивнул, — давай катапультируйся наверх, папе отдохнуть надо…

Николай туфли из черной страусиной кожи снял, завязки на черной вышиванке ослабил и, прямо в черном пиджаке, на полосатый матрас пузом кверху улегся. Колышется в такт поезда и храпит дико. За окном елки снежные мелькают, белые склоны и тоннели, а Витька сверху ноет:

— Мужики, сделайте что то с этим бодибилдингом, уснуть просто нереально, храпит беспощадно, бычара…

— Я слышал, что если храпящему над ухом посвистеть тихонько, то он на бок повернется и храпеть не будет… только я свистеть не умею, — говорю.

— Щас посвистим, — Йончи свесился вниз, — я известный виртуоз художественного свиста.

Наклонился над штангистом, свистит легонько марш мендельсона, и в натуре, через две минуты Николай че то матюкнулся сквозь сон и рылом к стенке повернулся.

— Видите, пацаны, — радуюсь, — действует безотказно. Можете спать.

— Хер тут уснешь, патрон, — Витька опять скулит сверху, — он теперь пердит чесноком, хряк противный… Йончи, хватит свистеть, пусть лучше храпит…

Йонас на полку залез, свистеть перестал, а судебный пристав снова на спину лег и шумит громче компрессорной станции, аж зеркало в двери дрожит.

— Да мать его за ногу! — Витька наверху мечется, — Йончи, брателло, свистни опять, а то барабанные перепонки лопаются и кровь с носа идет..

Йончи-перфоратор соскочил, «белые розы» высвистывает, а Коля опять, хлоп, и на бок — бздит чесноком, животное.

— Смахивает на копченую колбасу с тмином, — Йончи принюхивается между куплетами, — хотя, немного и корицей отдает. Наверно, салями была.

— Нет, не салями, однозначно, — резюмирую, — немного кислым несет, скорее всего, пироги с капустой.

— Тогда это сигидинский, — шмыгает носом Йонас, но ритм держит, — там и капуста, и мясо, и специи…

— Бля…да вы задрали, свистуны! — Витек с полки свесился, глаза красные и слезы текут, чуть не плачет, — не паровоз, а газовая камера на рельсах…ну вас в пень, эксперты хреновы, …иду свежего воздуха глотну чуток…

Тут поезд как раз в Воловце остановился, пассажиров подбирает. Витя ботинки обул, спичку промеж зубов сунул и на перрон вышел, звездным небом любуется. Легкие вентилирует.

Йончи тоже дверь в купе приоткрыл, проветривает …тут поезд дернуло слегка и воловецкий перрон медленно за окном поплыл. «Как бы Витек от состава не отделился, — переживаю, — Он, дурак, может»… Неожиданно дверь распахивается и Витя в купе залетает, глаза квадратные, бывшего спортсмена за плечи трясет что есть сил, орет как резаный:

— Николай!!! Вставай скорей! Там твой Тернополь уезжает, нах…!!! Проспал братуху, служивый…хватай портфель — к выходу беги!

Судебный пристав резко так вскочил на матрасе, портфель к груди прижал, глаза выпучил и ни хера не понимает:

— Шо!? Где!? Как проспал, бля…?!?

— Дуй на выход, Коля, Тернополь тебя ждет!- Витька ему туфли в руки сует.

Тот, с просонья, в одних носках в тамбур ломанулся, только занавески следом падают, портфель в руках держит, а туфли подмышки сунул. Двери распахнул и успел таки соскочить.

— По моему, Витька, снаружи Воловец, — я в окошко наблюдаю как Николай пытается на снегу обувь напялить, — до Тернополя еще целую ночь трястись по графику.

— Вот и пусть трясется, волк тряпичный, только на другом трамвае, — Витек окно пробует опустить, — здесь благородные доны собрались, а они вечер драмматического свиста устроили. Свистуны, йопта…

— Пацаны, похоже он тут свои страусячьи туфли забыл, — поднимаю боты за шнурки, а Йончины топанки где?…

Короче, вышла такая клизма, что йончины потертые ботинки прижились у судебного исполнителя на ногах, а нашему перфоратору страусиные шузы ручного пошива достались.

— Четыреста баксов минимум, — туфлю на руке подкидываю, — а ну примерь на ногу, Йонас, будешь у нас самым гламурным плиточником на Закарпатье.

Туфли чуть великоваты оказались, но на вязаный носок в самый раз — блестят пупырышками — можно Йончия женить не глядя. Кстати, кулек целофановый тоже неплохим трофеем оказался, Витька его зубами вскрыл, а там колбасы копченой немеряно и шмат свинного окорока. Не пропадать же добру — пришлось скушать под сухое вино.

— Ты что, шеф, ему Славкину визитку сунул? — Витя колбасу жует, — он жеж, вроде, перевоспитался уже… на Дне Города.