Аморальные байки с плохими словами (СИ)

— Э-э-э нет. Тебе теперь нельзя, — отодвинул стаканы Йончик. — Плод перевозбудится. Беременность сорвешь. Тебе тертые яблоки надо кушать и морковь.

— Козлы, — резюмировал Витя и, постанывая, полез на печку. — засуньте себе морковь в жопу. И тертые яблоки туда же.

— Обиделся. — подмигнул Йончи. — Вообще то, я всегда подозревал, что Витька — не тот, за кого себя выдает. На самом деле моего брата в детстве похитили инопланетяне и высосали мозг. Обратно подсунули безвольного гомункула с вялыми рефлексами и подавленой волей. А после сегодняшнего случая с угрем я уверен — это не Витя. Пришелец, йопта… Чужой.

Вошла баба Саша. В руках она держала простыни и березовые веники — баня была растоплена. Ролик как раз закончил кулинарные приготовления. По его рецепту длинную рыбу нужно было закрутить в тесто и, получившийся рулон, завернуть спиралью. Затем все обмазывалось яичным желтком, посыпалось молотым орехом и ставилось в раскаленную печь. В результате должен был получиться вкусный рулет с нежным мясом угря.

— Ты, Виктор, остаешься за главного, — я чокнулся стаканом с Роликом и Йончи. — Но водку не трогай, а то взбесишься,… хех, человек-угорь…йадрена-матрена. — Я выпил содержимое стакана. Занюхал березовым веником. — И мир без нас не спасай, герой домотканный. Не будь эгоистом.

— Только Вы не долго, пацаны, — промычал Витя, — мне одному страшно че то…

— Не сцы, через два часа вернемся, — Ролик шмыгнул носом и тоже выпил. Передернул плечами. — Ты же сам мне предписал баню с водкой. Буду лечить насморк.

Витя накрылся стеганым одеялом и отвернулся к стене лицом.

* * *

Не знаю, братцы, какие псилоцибиновые коренья плавали в бутылке у бабы Саши, но лишь они могли послужить причиной той супрематической картины, которая затем нарисовалась в моем ослабленном мозгу. Вначале все шло хорошо: мы разместились благополучно в бане. Я сидел рядом с Йончиком в предбаннике и вымачивал в деревянной кадушке березовые веники. В парилке истекал седьмым потом абсолютно голый Роланд. Вдруг приоткрылась дверь и тихо вошла, завернутая в простынь, баба Саша. Голова ее была обвязана синей косынкой, а в руке позвякивали стаканы с самогоном. Судя по босым ногам, кроме обнаженного сморщенного тела, под простынью ничего не было… Редкие усики под старушечьим носом зашевелились:

— Что ж Вы, петушки мои ненаглядные, мерзнете? — вкрадчиво произнесла баба Саша и стала медленно, как во сне, разматывать простынь. — Сейчас я Вам кровушку разгоню, птенчики мои зеленоглазые.

Мы с Йончиком настороженно переглянулись и в его глазах я прочитал испуганный вопрос: "Шеф, а это обязательно? Или попробуем договориться?" Мысленно он со мной уже попрощался… Я оценил расстояние до входной двери. Тем временем баба Саша окончательно сбросила простынь и, держа стаканы в руке, подошла ко мне поближе. Я, превозмогая отвращение, навел резкость и с удивлением обнаружил у нашей "старушки" между ног приличных размеров мужской детородный орган. Там же находились и довольно крупные человеческие тестикулы. Грудь же, напротив, отсутствовала… Напрочь. Точнее, грудь была, но острая, как у индюка, и густо покрыта седыми волосками. Я с облегчением вздохнул. Такая быстрая смена пола сразу объяснила наличие усов у "бабы Саши"… Вернее, дяди Саши. Правда, появились вопросы насчет синей косынки.

— А-а-а, это? — дядя Саша понимающе ткнул пальцем в голову. — Уши у меня болят, пацаны. Застудил. Голову обвязываю платочком, что бы ватки не повыпадали. Так что, ребятки, париться будем или мой хрен разглядывать?

Йончик, не долго думая, выбрал первый вариант и с веником наперевес направился к парилке. Но дверь открыть он не успел: из дома, со стороны кухни раздался дикий крик. Это кричал подсобник Витя. Он орал ужасней и страшней раненого слона. Такой звериный рык мог издать первобытный монгол, пронзенный стрелой китайца или трезвый токарь-фрезеровщик, уронивший литровую бутылку водки на ступени гастронома в пятницу вечером.

— Рожает! — воскликнул Йончик и бросился к двери. — Схватки начались!!

— Может его угорь за аппендицит укусил?!?! — я кинулся вслед за ним.

— Ребята, а банька? — засеменил за нами дядя Саша со стаканами в пальцах.

Мы распахнули дверь кухни. Картина, отразившаяся на сетчатке глаз, могла бы послужить непревзойденным сюжетом для психоделического блокбастера: обезумевший Витя в одной майке скакал по деревянному полу сумрачной кухни, орал диким зверем и бил голыми пятками блестящих извивающихся змей… "Забористые растения баба…, тьфу ты, дядя Саша накрошил в самогонку. — я онемевшими руками потрогал себе лицо, — От обычной водки такой херомантии в мозгу не происходит". В углу комнаты, под лавкой, извивался угорь с раздавленной головой. Жерло печи было открыто и в тесте виднелись пустые дыры. Это живучие рыбы выползли наружу и скользили вдоль стен… Мы зажгли свечи. Витя сидел на лавке и тяжело дышал. Ступни ног у него были перепачканы тестом.

— Выпей лекарство, брателло, — Йонас протянул ему полстакана огненной воды. — Убей в себе угря.